— Что? — удивилась та. — Ты что, правда на это надеешься? Ау, братец, оттуда никто не возвращается! Тем более первокурсники!
— Такой, как он обязательно вернётся. И станет ещё сильнее. — Николай отвёл взгляд от неба и взглянул на сестру. В его глазах горел огонь. — А это значит… к его возвращению я не имею права отставать! Я должен стать ещё сильнее!
И подошёл к карете, упираясь плечами.
— Давай ещё подход! Нет! Два!
Сестра вздохнула, но улыбнулась. Странный, упрямый брат нашёл себе цель. И эта цель, похоже, не так проста, раз наследник Молотовых рвёт жилы…
Императорский дворец. Спортивный павильон, построенный специально для личных нужд третьей принцессы, сверкал чистотой. Огромные зеркала отражали грациозную фигуру Евдокии Дубовой, что отрабатывала сложнейшие связки ударов и блоков. Быстро, мощно, сверхопасно. Аура адепта вспыхивала, то лазурно-голубым, то пепельно-серым, меняясь в зависимости от используемых техник. Третья принцесса с головой погрузилась в тренировку, оттачивая навыки, которые так и не сумела в полной мере продемонстрировать на турнире.
Ещё одна комбинация выполнена. Само совершенство. Но Евдокия не продолжила новую связку, а замерла. В зале стояла фигура. Человек, что не заглядывал сюда уже несколько месяцев. Высокий, широкоплечий. Аккуратная эспаньолка. На лысой голове алый берет. Облачен в серый тренировочный костюм, без регалий и знаков отличия. Однако и не нужны они были, вибрирующая вокруг аура говорила всё итак.
— Учитель! — глаза Евдокии вспыхнули радостью. Она выпрямилась и тут же сделала глубокий, почтительный поклон, принятый у учеников боевых искусств. — Григорий Михайлович! Вас так долго не было! Я уж думала, вы совсем забыли свою нерадивую ученицу!
Архимагистр Воронцов улыбнулся. Тепло, по-отечески. Подошёл ближе.
— Здравствуй, Дуняша, — произнёс он её детское имя. — Как я мог забыть свою самую талантливую воспитанницу? Рассказывай, как проходит культивация?
Пусть они и виделись на турнире, но не перекинулись и парой слов. Регламент. Да и негоже людям знать, что он её учитель.
Лицо принцессы тут же озарилось.
— Учитель! После турнира я почувствовала такой прилив сил! Я… я совершила прорыв! Теперь я адепт второй ступени!
Воронцов одобрительно кивнул, глаза внимательно просканировали её ауру.
— Вижу, вижу. Повезло, что технику пепельного копья прервали.
Принцесса отвела взгляд. Значит учитель заметил, что она не выполнила ту, как следует. Да и вообще! Это всё Волков виноват.
Воронцов же продолжил:
— Похвально. Очень похвально. Второй ранг адепта в твоём возрасте — серьёзное достижение. — Он помолчал, и улыбка чуть померкла. — Но. Этого всё же недостаточно, если ты действительно хочешь достичь настоящих вершин боевых искусств. Путь практика долог и тернист. Помни это.
Евдокия покраснела, потупив взгляд. Подоспевшая служанка подала полотенце, которым она промокнула лоб. И произнесла уже серьёзней:
— Вы правы, учитель, как всегда. Вершины — пока слишком далеко от меня. Или же я от них. А потому… для начала выбрала себе цель попроще. Более достижимую.
— Более достижимую? Интересно, — Воронцов с любопытством приподнял бровь. — И какую же, если не секрет?
— Победить его! — глаза принцессы вспыхнули азартом. — «Ненормального Практика»! Волкова! Я докажу, что та ничья была случайностью! И одолею его в честном поединке!
Архимагистр молчал. Взгляд голубых старческих глаз стал серьёзным, даже печальным, что случалось крайне редко.
— Боюсь, Дуняша, в ближайшее время это будет невозможно.
Принцесса возмущённо вскинула голову, щеки вспыхнули уже не от смущения, а обиды.
— Невозможно⁈ Учитель! Неужели вы считаете, что я не способна дать ему конкурентный бой⁈
— Дело не в этом, — тот покачал головой. — Курсанта Волкова вчера судили. Военный трибунал признал его виновным в пособничестве беглому шпиону и отправил в батальон смертников «Чёрный Лебедь». На полгода.
Из рук Евдокии выпало полотенце. Она застыла, красивое девичье лицо побледнело. Взгляд, минуту назад полный надежд, потух.
— Как… как же так? — слетел шёпот с её уст. — За что? Но… — Она резко повернулась к Воронцову, в глазах показалось детское упрямство. — Я… я поговорю с папой! Император должен вмешаться! Это несправедливо! Он не должен умереть там! Не должен! Пока… пока я не выиграю его…
Воронцов мягко положил ладонь ей на плечо.
— Успокойся, дитя моё. Это невозможно. Дело касается государственной измены. Император не станет вмешиваться в такие дела без веских оснований. Даже мне… — он вздохнул, — не удалось существенно повлиять на ход процесса. Полгода в «Чёрном Лебеде» — уже смягчённый приговор, поверь.