У ворот встретили другой взвод.
— Анисимов! Белов! — крикнул коренастый сержант с густой чёрной бородой. — Оба живы! Хорошо!
— Мы-то живы, Стешин, — кивнул Анисимов. — А половина людей нет.
— Что там у вас произошло? — спросил тот, подойдя ближе.
— На северном посту бились, — ответил Анисимов. — Белов с отделением по соседству на восточном фланге.
— А мы на западном, там тоже прорвались, — мрачно сообщил Стешин. — Треть взвода положили, прежде чем отбились. Теперь вот идём подкрепить северный участок на случай новой атаки. — Он оглядел нашу потрёпанную группу, сразу отметив, что людей с гулькин хрен: — Подмастерья были?
— Были, — скупо ответил Анисимов.
— Жёстко вас потрепало, — заметил Стешин, но без сочувствия. Просто констатация факта. — Нам повезло больше, четверо адептов сучар. Серый погиб…
— Война есть война, — ответил Анисимов. — Куда без потерь.
— Не поспоришь, — кивнул Стешин. Снова оглядел нас и задержал взгляд на мне дольше, чем на остальных. — А этот у тебя что, новенький? Из последнего завоза?
— Да, — кивнул Анисимов.
— И жив остался? Ещё и не ранен? — хмыкнул Стешин. — Прятался небось?
— Да нет, сражался на равне с другими, — ответил Анисимов.
— Понятно. Ладно, бывай. Мы пойдём укрепляться.
— Бывай, — просто ответил Анисимов, и они разошлись.
После чего наш отряд вошёл в лагерь.
Здесь всё та же суета. Одни возвращались с боя, другие выходили. Санитары несли раненых, тела павших складывали отдельно, чтобы после похоронить по обычаю.
Мы сдали наших раненых санитарам — среди них и Сомов, что отправился в лазарет со своей раной. Тела погибших оставили в специально отведённом месте.
— Семь человек, — тихо произнёс Митька, глядя на сложенные в ряд тела.
— Могло быть хуже, — сухо ответил Анисимов. — Все там лечь могли.
Белов поправил шапку:
— Идём, Васька. Нужно доложиться о бое.
— Ага, — кивнул Анисимов и взглянул на нас. — Отдохните пока. Через час построение у юрты.
И он ушёл, оставив остатки четвёртого взвода подле лазарета.
Что до меня…
То мой первый бой в «Чёрном Лебеде» завершился, но нутро подсказывает, что это только цветочки…
Глава 3
Анисимов и Белов шли через лагерь меж палаток, где солдаты перевязывали раны и приводили в порядок оружие после битвы. Вдалеке раздавались крики санитаров, латающих раненых.
— Думаешь, не вернулась? — вытер Белов засохшую кровь со лба.
Анисимов не ответил. Взгляд устремлён к большой юрте с флагом «Чёрного Лебедя», стоявшей на возвышении.
— Лейтенант Куваева всегда возвращается, — ответил он, покрутив сигарету. — Что бы ни случилось.
У входа в её юрту стояли двое караульных. Прямые как колья, с бесстрастными обветренными мордами. Увидев приближение сержантов, слегка напряглись.
— К лейтенанту, — пояснил Анисимов, остановившись.
— Не вернулась ещё, — ответил караульный, не меняя положения.
— До сих пор? — нахмурился Белов.
— Так точно, — подтвердил второй. — С рассвета нет.
Анисимов сжал челюсти:
— На каком направлении была?
— На восточном посту, — ответил первый. — С сержантом Трофимовым. Там самое слабое отделение, она решила лично поддержать.
Белов и Анисимов обменялись тревожными взглядами. Они с отделениями убежали первыми отбивать позиции, так что не знали, куда именно отправилась лейтенант. Выходит, восточный пост, откуда так и не вернулся Трофимов. И если Куваева была с ним…
— ЧТО ЗА УНЫЛЫЕ МОРДЫ⁈ — раздался позади громовой голосище со смехом, от коего все вздрогнули. — Кого хороните⁈
Те обернулись, как по команде.
Лейтенант Галина Куваева стояла в десяти шагах, и зрелище было… печально впечатляющим. Левая рука отсутствовала по локоть и обмотана окровавленными бинтами. На лбу — глубокий порез, запёкшийся чёрной коркой. Форменный бушлат разорван на плече, обнажая ещё одну рану. И всё же она стояла прямо, с обычной медвежьей осанкой, будто все эти раны не более чем царапины.
По бокам суетились два медика, один из которых пытался придерживать её под здоровую руку, а второй бормотал, умоляя:
— Лейтенант, вам нужен покой! Срочно! Такие раны без должного ухода…
— Сам заткнись и успокойся, — отрезала Куваева, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. — Видела я раны и пострашнее!
Оставшейся рукой достала из кармана бушлата помятую пачку папирос, зубами вытащила одну и зажала в углу рта. Затем активировала на пальце эфир. Синее пламя заплясало на кончике. И подкурила от него папиросу. Затянувшись с видимым удовольствием, выдохнула облако дыма и направилась к Анисимову с Беловым: