— Да, — кивнула Куваева, забрав документы. — Здесь личные дела всех, кто к нам прибывает. Капитан настаивает, чтобы я знала каждого своего солдата. Но запомнишь тут, с такой текучкой.
Она положила папку на подлокотник кресла и принялась листать страницы одной рукой, бормоча под нос:
— Так, так… Воронин… Вересаев… Вишнёв… А, вот. Волков.
И по мере чтения досье её брови поднимались всё выше и выше.
— Что за чертовщина? — пробормотала она, и начала зачитывать вслух: — «Волков Александр. Бывший курсант Городской Академии Практической Эфирологии. Осуждён за пособничество британскому шпиону. Приговорён к шести месяцам службы в штрафном батальоне Чёрный Лебедь.»
Перевернула страницу:
— «Особые отметки: победитель межакадемического турнира. Известен под прозвищем „Ненормальный практик“. Особо опасен. Ранг: неофит первой ступени.»
Куваева резко подняла взгляд на Анисимова:
— Подожди, как неофит? Победитель турнира между академиями — и при этом неофит? И он уложил двух ПОДМАСТЕРЬЕВ?
Анисимов выглядел не менее ошеломлённым:
— Турнир? Этот сопляк? Не знал я этого. Но что уложил двух подмастерьев — чистая правда. Своими глазами видел. С первым справился в одиночку, со вторым я помогал, но основную работу сделал он.
— Неофит, и победил на турнире… — находился в прострации также Белов. — Да там же сражаются лучшие из академий. Гении поколений…
— «Ненормальный практик», — задумчиво повторила Куваева. — Интересное прозвище.
И снова опустила взгляд на документы:
— Здесь ещё приписка от… — она прищурилась, пытаясь разобрать подпись, — от самого архимагистра Воронцова… Чего… Того самого?
— Читайте уже, лейтенант! — торопили сержанты.
— Да читаю я! — фыркнула та и продолжила: — «Субъект демонстрирует исключительные боевые навыки, не соответствующие его официальному рангу. Рекомендуется постоянное наблюдение и осторожность при взаимодействии.»
В юрте воцарилась тишина.
— И такое сокровище прислали к нам? — произнесла Куваева с нотками иронии. — Что он такое натворил, что сам Воронцов им заинтересовался?
— Пособничество британскому шпиону, — напомнил Белов. — Так там написано.
— Да, но это официальная версия, — лейтенант задумчиво хмыкнула. — А что на самом деле? Почему его не казнили за измену, как обычно поступают со шпионами и их пособниками? Почему прислали к нам? И почему с такими пометками?
Она захлопнула папку.
— Анисимов, ты должен устроить ему проверку, — приказала она.
— Я бы с радостью, как только кости срастутся…
— Не лично. — успокоила та. — Пусть этим займётся наш «Бешенный Коняра». Да и вообще, пусть Коняра всех проверит! А тот, кто пройдёт проверку… в общем, без награды не останется.
— Слушаюсь, лейтенант, — кивнул Анисимов.
— В таком случае, свободны…
Глава 4
Военные лагеря похожи в любом мире. Та же иерархия. Те же правила. Тот же фатализм перед лицом смерти. Интересно наблюдать, как после утреннего боя, унёсшего немало жизней, лагерь возвращался к привычному ритму.
Четвёртый взвод, или то, что от него осталось, собирался медленно. Кто ещё находился в лазарете, кого-то уже не было в живых. Анисимов, с перевязанной рукой, объявился через час, как и обещал. Судя по более чистой аккуратной повязке, успел заглянуть к медикам. В глазах читалась усталость, но день только-только начинался, так что…
— Четвёртый взвод! Строимся! — скомандовал он.
Те, кто мог стоять, выстроились в неровную шеренгу.
Занимаю место между Митькой и каким-то низкорослым пареньком, имя которого не знал.
Анисимов оглядел поредевшие ряды. Не нужен был официальный подсчёт дабы увидеть, что четвёртый взвод потерял много людей.
— Белов, доложить о личном составе!
Блондин выступил вперёд, прихрамывая:
— Третье отделение: из восемнадцати человек осталось трое, ранены. Но боеспособны.
— Первое отделение, — продолжил сам Анисимов, — из тринадцати человек осталось семь, двое ранены. Боеспособны — пятеро. — Он перевёл взгляд к последней группе: — Второе отделение, сержант Трофимов… — и запнулся, — Погиб. Из двадцати человек вернулось шестеро, трое ранены. Боеспособных трое.
По шеренге прокатился вздох. Конечно, все уже знали о потерях, и всё же, услышать это в очередной раз всегда удручающе.
— Итого, — подытожил Анисимов, — из пятидесяти одного новобранца, осталось шестнадцать. Треть состава.
Стою в строю, сохраняя невозмутимую физиономию, но внутренне анализировал ситуацию. Семьдесят процентов потерь за один бой? Даже для штрафного батальона много. Если такое происходит регулярно, неудивительно, что им постоянно требуется пополнение. Живая сила здесь расходуется, как папиросы. По сути, расходный материал.