— А-а-ах! — протяжно выдохнула Куваева, погружаясь в горячую воду. — Вот это понимаю — жизнь!
— Божественно, — согласилась Елена, опускаясь в свою ванну со стоном удовольствия. — После сегодняшнего просто рай…
— Да уж, — хрипло произнесла Марина, плюхнувшись в воду с таким всплеском, что треть содержимого выплеснулась. — Месяц не мылась толком!
Мои «горе-бойцы» стояли как вкопанные. Митька сглотнул так громко, что было слышно даже через завывание ветра, и прошептал мне на ухо:
— Командир… видали, какая здоровенная задница у рыжей? Я бы на ней, как на подушке, спал…
Захар, не отрывая взгляда от Елены, добавил дрожащим голосом:
— А у той, в очках, какая грудь… Господи, да это же произведение искусства… А я-то думал, все женщины-военные плоские как доски…
Гирев стоял с приоткрытым ртом. Рыжий тоже хватал воздух. Беззубый шевелил губами, читая молитвы о спасении души.
Ну да, в монашеский скит наших дамочек явно не примут.
Эх. После долгих дней в исключительно мужской компании любая женщина кажется богиней, а уж такие…
Сивый потер глаза и пробормотал:
— А мне жена в последнем письме писала, что соскучилась… А я ей что отвечу? Что тут таких красоток увидел, что теперь спать не смогу?
Показательно кашляю, дабы привести отделение в чувство:
— Господа, может, займетесь делом? У нас же удочки с собой. Ещё и за периметром присмотреть.
Но мои слова не дошли до их ушей. Зрелище трёх обнаженных амазонок, нежащихся в горячих ваннах посреди зимнего пейзажа, затмило все мозги.
— Отделение! — гаркнул, больше не глядя на ванные с тремя голыми барышнями. Насмотрелся, хватит. — Прекратить пялиться! Наблюдаем за периметром! Рыжий, Сивый — левый фланг. Гирев, Беззубый — правый. Митька, Захар — за вами тыл.
Те писец как неохотно, но подчинились, шёпотом проклиная меня и расходясь по указанным позициям. Хотя головы всё равно то и дело поворачивали в сторону грёбанного ТРОЙНОГО банного комплекса.
— Неужели ты командир отделения? — раздался надменный мужской голос за спиной.
Оборачиваюсь. Ко мне медленно подходил бычара из другого лагеря. Метр девяносто, плечи атлета, морда в мелких шрамах от драк. На груди — нашивка сержанта. Лет тридцать пять, навскидку.
— Верно, — отвечаю спокойно.
Он остановился предо мной, фыркнул и покачал головой:
— Выходит, в вашем лагере дела совсем плохи. Раз теперь молокососов в командиры назначают.
Сивый и Рыжий переглянулись. Митька хмыкнул. Захар поцокал языком. Но никто не ответил, понимая, что вызов брошен командиру. Их командиру. И реагировать должен именно я.
Конечно, понимаю разницу. Одно дело — объяснять свою позицию новоиспеченным подчиненным, и совсем другое — терпеть насмешки от чужого сержанта при свидетелях. Здесь речь не только о моем авторитете, но и о престиже всего отделения. Да и целого лагеря.
— Лейтенант Куваева! — громко обращаюсь в сторону ванн. — Разрешите провести товарищеский поединок⁈
Женщины тут же прервали свои разговоры и повернулись с заинтересованными смешками.
— Батюшки, поединок? — воскликнула Елена, приподнимаясь в ванне так, что можно было увидеть её соски. Но недолго. Просто мельком. Но я запомнил. Хороший вид.
Марина просто хмыкнула, но взглянула на меня внимательней:
— С чего бы это? Что ты хочешь от моего командира отделения, малой?
— О, не стоит недооценивать, милочка… — протянула Куваева с ухмылкой. — Моего командира отделения.
Елена удивленно воскликнула:
— Он-то? Командир?
Куваева кивнула:
— Он самый. Разрешаю поединок, Волков. Но лейтенант Марина тоже должна дать разрешение своему сержанту.
Марина ещё раз осмотрела меня с головы до ног и усмехнулась:
— Неофит первой ступени и командир отделения… Что ж, интересно. Не покалечь его, Ярослав.
Здоровяк Ярик ухмыльнулся и принялся медленно снимать тулуп:
— Как прикажете, лейтенант!
Раздевался он медленно. Не отрывая от меня взгляда. Стриптизер хренов. Оставшись в рубашке и спасибо что в штанах, размял плечи, после чего активировал эфир. Вспыхнуло характерное синее свечение адепта второго ранга. Плотное, устойчивое. Опыт у него есть, определенно. Не новичок. Может даже много лет на этой ступени, а значит биться будет до последнего.