— Да, но…
— Сформирую вокруг них контур. Обратный. Вместо защиты — клетку. Попробуют выстрелить, и взорвутся сами.
— П-понятно… — сглотнула та.
ЭТО ВОЗМОЖНО⁈
Она наблюдала, как он переплетает контурные линии. Формирует новые узлы. Это было… прекрасно. И страшно. Он словно не думал, не рассчитывал. А просто знал, что делать.
Как если бы делал нечто подобное тысячу раз. Будто эта невероятно сложная система для него — лишь детская головоломка.
— Как… — она не могла подобрать слов от очередного его неординарного решения в переплетении резонансных узлов и формировании на них контура стабилизации. — Где ты научился этому…
— Читал много книжек, — он усмехнулся слабой улыбкой, не отрываясь от работы.
БАБАХ!
Первый снаряд ударил в стены форта. Башня качнулась.
— Началось! — Ингрид подбежала к смотровому окошку. — Наши атакуют!
Волков как раз закончил. Схема вспыхнула, впиталась в генератор. Тот загудел, но уже иначе. Теперь вся система поддерживала не защитный купол вокруг форта, а сосредоточилась вокруг орудий.
И тут же серия взрывов внутри форта.
— Пушки! — выпалила Абызова. — Ты правда заблокировал их!
Юноша, выдохнув, кивнул. Всё… Держаться сил больше нет. И рухнул на колени.
Снова кровь. Снова рвота. Но теперь всё куда хуже, он весь дрожал.
— Саша! — бросилась к нему Ингрид.
— Держись! — это уже Абызова.
— Есть… — прохрипел он. — Мне нужно… поесть…
— Как выберемся, сразу… — пообещала северянка.
Но тот уже не слышал. Его взгляд был странным. Голодным, звериным. Пальцами потянулся к Абызовой и сжал её грудь. После чего упал без сознания.
— Что это сейчас было? — стояла испуганная Ингрид.
— Не знаю, — Абызова сглотнула, понимая, что он точно не собирался её «трогать как женщину», а пытался дотянуться до узла в районе сердца. — Но нужно уходить. Сейчас сюда набегут.
— Согласна! — Ингрид подхватила Волкова, и они побежали к лестнице.
Спускались быстро, перепрыгивая по несколько ступеней.
Вот и технический зал, с шестью изуродованными телами отряда Красных Львов.
Странно… Но именно тут Волков очнулся. Принюхался, как зверь. Глаза распахнулись. Чёрные, голодные.
— Оставь… оставь меня здесь.
— Что⁈ Нет! — Ингрид только крепче сжала его. — Мы почти выбрались и не бросим тебя!
— ОСТАВЬ! — раздался его рык и вырвался из её рук с неожиданной силой. После чего выпрямился и повернулся к обеим девушкам. — Уходите.
— Но… — не могла принять это Ингрид.
— Не спорьте, — сказал он уже тише. — Только не сейчас.
Абызова схватила Ингрид за плечо:
— Он прав. Ты и сама уже поняла — он не из тех, кому нужна наша помощь.
Ингрид смотрела в его чёрные глаза. Волков показал пальцем на дверь, после чего развернулся и направился к ближайшему трупу.
А Абызова с Ингрид побежали, больше не оглядываясь.
…
Они пробегали все коридоры, в коих прежде старались не шуметь, со всей скоростью. Коридор за коридором. В окне увидели хаос. Взрывы в небе. Осаду крепостных стен форта. Крики, лязг металла, вопли, вспышки эфира. На стены поднимались отряды британцев — подкрепление из города. Сотня, вторая. Ещё и ещё. Во дворе их было около тысячи. Но без барьера им конец. Северяне и имперцы уже на стенах.
— В подземелье! — Абызова тащит Ингрид от окна за собой. — Быстрее!
Ныряют в знакомый проход. Вниз по ступеням, в темноту и сырость.
— Как думаешь… — кричала Ингрид на бегу, — он будет в порядке⁈
— Не знаю! — честно ответила Абызова.
— Но зачем он остался⁈ Что ему нужно от трупов⁈
Абызова вспомнила тот его взгляд. Голодный. Жадный. Дикий. Но язык не поворачивался предположить нечто нечеловечное, а потому произнесла иное:
— Может, экипировка⁈ Артефакты⁈ Не знаю!
— Да, точно! — Ингрид кажется и сама думала о том же, о чём и Абызова, а потому ухватилась за эту мысль. — Он же довольно хозяйственный!
Да… лучше думать, что он мародёрствует, чем… Неважно. Главное — он жив. Остальное неважно.
Они достигли ливнёвки. Знакомый запах сырости и плесени ударил в нос, но сейчас это казалось даже приятным после бойни наверху.
— Эй! Кто там⁈ — раздался суровый голос Бьёрна.
— Свои! — крикнула в ответ Ингрид. И выбежала с Абызовой в канализационный отсек.
Вид у защитников эвакуационного выхода был отнюдь не парадный.
Бьёрн держался за бок, из-под пальцев сочилась кровь. Топор в другой руке весь в засохшей крови и чьих-то волосах. Фрея прижимала к своему плечу грязную тряпку, прикрывая глубокий порез, судя по количеству крови. Даже в полумраке видно, как побледнело её лицо. Ермолаев сидел у стены, нога вывернута под неестественным углом.