— Повторяю, ребята, умейте выбирать друзей, — немного растерялась и потому повторила себе Марина Матвеевна.
— Друзей не выбирают, — неожиданно высказал вслух свою мысль Андрей. И испугался. Он даже поднял руку, словно попытался схватить упорхнувшую фразу, но она уже достигла преподавательницы.
Брови ее образовали от удивления прямую линию. Такое лицо, наверное, бывает у генерала, когда низший чин отказывается повиноваться. Горло Андрея пощекотал страшок. Не страх, а именно страшок, остаток всегдашнего школьного страха.
— К доске! — вонзилось в Андрея. Взгляд Марины Матвеевны уперся ему в переносицу так, что Андрей почувствовал, что он прошел сквозь него и вышел через затылок. Андрей даже обернулся и посмотрел на стену, нет ли в ней дыры. — Вот задача из домашнего задания, — Марина Матвеевна провела ногтем по нужной задаче, оставив на странице глубокий след, не суливший Андрею ничего хорошего.
— Я по тетрадке, — улыбнулся он.
— Нет уж, лучше прямо у доски, посмотрим, как ты делал домашнее задание, — не согласилась учительница, — подозреваю, что ты списал.
«Подозренье — мать ученья», — хотел скаламбурить Андрей, как часто любил делать, но сегодняшний день явно перевернул в нем что-то. Он промолчал и тут же представил, чем бы мог обернуться для него этот каламбур. Он увидел бы постную улыбку на губах преподавателя, услышал бы смех в классе и увидел бы в журнале единицу.
Марина Матвеевна в этот момент подумала, что если он не решит задачу, то получит кол.
Андрей спиной почувствовал, как все превратились в зрителей.
— Это что такое? — прикрикнула Марина Матвеевна, видя расслабленные позы учеников. — Если он не решит, пойдете помогать. — Опоздавшие сделали вид, что восприняли угрозу самым серьезным образом.
Конечно, Андрей списал, как списывал тысячи других задач. Чтобы сохранить время для футбола, чтения и прогулок по городу, он вынужден был списывать — не жертвовать же желаниями души ради положительных отметок и жалкой похвалы учителей.
Унижение, грозившее ему, если он не решит задачу, словно бы увеличивало степень осознания собственной никчемности. Он вперился в доску — смысл написанного не доходил до него. Но тут из подсознания выплыл голос Татьяны Ивановны, и ему стало стыдно уже не перед классом и Мариной Матвеевной, а перед преподавательницей литературы. Новое чувство стыда заглушило растущее недоверие к себе, и он вдруг понял, что начинает улавливать смысл условия.
— Ну же! — сказала воинственно Марина Матвеевна, и ее грозный голос, предчувствующий победу над ним, всколыхнул Андрея.
Он увидел, что задача состоит из четырех действий, и вспомнил, что первое действие он сделал дома самостоятельно. Ему не составило большого труда повторить его на доске.
— Ну вот, — сказала Марина Матвеевна уже с другой интонацией, точно это ее недавняя фраза помогла ему сдвинуть свою мысль с места.
Теперь она уже сочувствовала Андрею, думая, что ученики ценят ее заинтересованность: Андрей опоздал на ее урок, она же не мстит ему, а, наоборот, старается помочь. И, довольная своей снисходительностью, она продолжала проявлять учительский либерализм, не отдавая себе отчета в том, что прежде других чувств ею владеет тщеславие: ей было приятно, что ученик зависит от нее.
Андрей и расслабился — пусть все видят, что он даже рад тому, что его вызвали, что это для него развлечение. Решив так, он переступил с ноги на ногу, отвел плечи назад и склонил голову направо — это, по его мнению, должно было означать, что он ведет себя именно так, как надо вести себя в его положении, это помогло сосредоточиться, дав возможность решить и второе, и третье действие. Но чувство времени было потеряно им.
— Ну же, — подтолкнул его голос Марины Матвеевны. Ей, наверное, жалко ученика, она поняла, что взвалила на него несравнимо более тяжелый груз, чем на других, и решила поддержать его. Чтобы дать ему передышку для решения последнего, четвертого действия, она обратилась к стоящим в терпеливом ожидании футболистам: — Кто-нибудь хочет ему помочь?
Молчание их было дружным и несколько подобострастным.
— Эх вы, — сказала она и вздохнула, словно и не ожидала другого ответа. — Садитесь!
Тихо, боясь спугнуть ее доброжелательность, ребята расселись по своим местам.
— Так, — промолвила Марина Матвеевна, — а пока поспрашиваем остальных. — Она посмотрела в классный журнал, и класс замер, а Андрей с удовольствием прислушался к обнаженной ожиданием тишине. Решив снять возникшее в классе напряжение, Марина Матвеевна обратилась к Андрею по имени-отчеству: — Мы вам не помешаем, Андрей Иванович?