— Из первых рук. Мила рассказывала сегодня всем.
Была надежда, что слова Тоси ложь, — до этой последней, убившей зыбкую надежду фразы. В человеке есть какая-то лампочка, зажглась она — и понимаешь: узнал правду.
Матвей представил, как Ольгу учат плавать.
— Ну вот, заседание клуба «Спрашивайте — отвечаем» окончено. Не нужна медицинская помощь?
— Почему ты с таким удовольствием все это рассказывала?
— Твоя Ольга хуже, чем ты думаешь.
— Извини, мне пора.
— Извиняю.
Ясно было, что Тося намеренно хотела сделать больно.
Он еле дождался вечера. Подошел к окну Ольги. Та разговаривала о ком-то с Милой, он слышал их смех. Постучал в окно.
— Матвей?
В окно выглянула Ольга:
— Я сейчас. — Голос у нее был обрадованный.
Он отошел за калитку и ждал ее на прежнем месте. Ему казалось, что теперь, после обиды на Ольгу, слабее стал лесной запах.
— Ты что сегодня такой?
— Какой «такой»?
— Словно с дерева упал.
— И прямо в бассейн — как ты.
— В какой бассейн?
— В наш лагерный бассейн, где тебя плавать учили.
— Проинформировали уже, — зло сказала Ольга.
— Все хотят все знать.
В доме говорили. Слышались отдельные голоса.
— Ну и люди. Да какое их дело! Ну и что?.. Это Мила упросила меня пойти с ней. Я ведь вечером с тобой, а она одна.
— Как же одна? У вас полное общежитие.
— Мы послушали магнитофон. У тебя же нет ни приемника, ни магнитофона. — Слезы мешали ей говорить.
Ему стало жалко ее.
— Матвей, милый, ничего там не было. Ну ничего! Валера приставал, но господи, от него несло перегаром.
— Значит, сначала он лез к тебе, а потом ты пошла с ним купаться?
— Я сделала это для Милы. Прости.
Он вспомнил ее вчерашнее счастливое лицо и поймал себя на мысли, что хочется сделать ей больно. Физически больно. Он устыдился этого желания. Вчера она ничего не сказала, значит, ей было что таить.
— Мне уйти? — спросила Ольга.
Он молчал.
Она ушла медленно, надеясь, что он позовет ее.
В обед, на другой день, Валера подсел к Матвею:
— Ну как, в детском садике у тебя все нормально?
— Нормально, — ответил Матвей, чтобы отвязаться.
— Мы тут купались с твоими. Ничего бабцы.
Дети ушли, оставался только один отряд. Ходил начальник лагеря, торопя вожатых заканчивать обед. Технички начали мыть посуду.
— Ты, кажется, не достиг желаемых результатов?
Валера в ответ:
— Много ты знаешь.
Все соединилось в Матвее в одно: и купанье, и слова Тоси, и Валеркино довольное лицо. Матвей ударил, плохо понимая, что делает. Валера только качнулся, и не успел Матвей понять, в чем дело, как могучий удар сбросил его со стула. Валера улыбался сверху, и Матвею было обидно, что на лице врага не было следа его удара. Он бы год жизни отдал, чтобы увидеть кровь на лице Валеры.
Матвей встал молча и пошел из столовой. Он знал, что Валера усядется и продолжит есть.
Матвей быстрым шагом дошел до корпуса и подставил голову под холодную воду. Она ручейками стала стекать под рубашку. Кровь склеила ноздри. Он высморкался, и вода стала красной. Снова высморкался — опять кровь. Поднял глаза к зеркалу — оттуда на него смотрело чужое распухшее лицо. Он сморкался до тех пор, пока кровь не перестала идти.
Матвей выпрыгнул в окно — чтобы никого не видеть. Он знал, что Катя справится с детьми одна.
Лес… Лес… Лес…
Он спрятался в лес, как в руки матери. Над головой текла воздушная река, тихо процеживая сквозь себя солнечные лучи. Матвей прирос к земле. В нем не было обиды на Ольгу, на то, что его ударили так сильно, была пустота. Он немного сомкнул ресницы, и маленькие радуги встали перед глазами. Он лежал так долго-долго и вдруг уснул.
Начальник лагеря сделал вид, что ничего не случилось, хотя все знал от техничек. Так было лучше всем.
Через три дня Мила подошла к Матвею:
— Все дуешься.
«Откуда такая бесцеремонность?» — подумал Матвей. И не ответил на ее слова.
— За что ты ее так?
— Как так? — вспылил Матвей.
— Обидел. Она тут ни при чем. Я ее попросила, и она со мной пошла. Мы подруги, и, пока ты с ней не познакомился, мы всюду были вместе. Теперь она со мной почти не разговаривает.
— Ты хочешь, чтобы я попросил ее поговорить с тобой?
— Матвей, мы же взрослые люди. Все видим, все понимаем. Сегодня Ольга будет ждать тебя. Придешь?
Он промолчал.
Он весь день думал, что не пойдет.
Но не смог не пойти.
Перед обедом, возвращаясь с отрядом в лагерь, Матвей увидел позади Ольгу. В белых панамах малыши напоминали ему букет ромашек, который он собрал только что и хотел поставить в своей комнате. Он помахал Ольге букетом и положил его на куст. Ольга взяла букет и поцеловала его.