О н. Правда. Я стучу: «Разрешите войти!»
О н а. Меня нет дома, приходи в другой раз.
О н. Сколько же раз мне приходить?
О н а. Не знаю. Тут мне что-то нужно уяснить, понять.
О н. Ты тоже меня пойми. Ведь после того, как я войду в сердце, мне там надо оглядеться, обжиться, привыкнуть. Золотое время теряем.
О н а. А мне, прежде чем тебя впустить, разве не нужно позаботиться о том, как достойно тебя принять?
О н. У тебя там, должно быть, не прибрано, вот ты меня и не пускаешь. Сколько времени тебе надо на уборку?
О н а. У меня там порядок и тишина. Даже генерала нет. Но прежде чем приглашать гостя, надо подготовиться.
О н. Я не в гости прошусь, а на жительство.
О н а. Тем более.
О н. Ты пользуешься моей добротой и шутейностью, чтобы уйти от окончательного решения.
О н а. Не форсируй события. Э т о должно полностью созреть во мне, расцвести, и когда появятся плоды, они — твои. Вернее, наши.
О н. А всходы сейчас хоть появились?
О н а. Какой ты, ей-богу! Я уж запах тех цветов чувствую, завязь плодов…
Ш е ф. …а некоторые из присутствующих товарищей, вместо того чтобы внимательно слушать докладчика и участвовать, таким образом, в обсуждении стоящих перед нами проблем, пишут друг другу легкомысленные записочки.
О н а. Не пугайся, это о соседях. Видишь, он держит голубую бумагу.
Ш е ф (читает голубую бумагу). «Когда же я дождусь, дорогая, Вашего окончательного расположения? У меня нет больше сил!» Вы слышите, у него нет больше сил! А вот ниже игривый ответ, написанный будто специально для того, чтобы посмеяться над руководством учреждения. «Только тогда, милый, когда предприятия нашего треста будут не только выполнять, но и перевыполнять плановые задания и принятые на себя социалистические обязательства!» Поняли? Тонкая ирония над современностью. Ну ничего, мы узнаем авторов этой лирики и примем соответствующие меры…
О н. Послушай-ка, а они ведь старики.
О н а. Любви все возрасты покорны. Ее порывы благотворны. Это опять классика.
О н. Так где же? Когда? У меня в самом деле нет сил ждать.
О н а. Завтра в шесть тридцать у метро. Листки порви, а то попадемся, как эти… До встречи!
Ш е ф. Все, товарищи, вы свободны. Спасибо за внимание.
1972 г.
ЖИЛ-БЫЛ КУРЫЛЬ-МУРЫЛЬ
Если бы не досадный тот случай с пушкой, я, пожалуй, никогда бы его больше не встретил. Не потому, что я избегал этой встречи, — напротив, я часто видел его в воображении, любил вспоминать те далекие годы, но очень уж давно разошлись наши дороги. К тому же возрастная разница большая — как две эпохи.
Мы тогда возвращались с окружных тактических учений, где наша батарея отличилась, заняв второе место по стрельбе с закрытых позиций, и проезжали мимо зеленой подгорной деревушки. На крутом подъеме у нашего тягача неожиданно отскочил прицепной затвор. Тяжелая пушка, оказавшись на свободе, покатилась назад, сбила два дорожных ограничительных столбика и загремела, кувыркаясь, под откос. В туче поднятой пыли я не сразу разглядел, что внизу она встала на колеса и ударилась прямо в какое-то строение. Впрочем, если бы и разглядел, разве ее остановишь… Заряжающий заметил тот миг, когда она оторвалась, и крикнул, но мы не успели даже попрыгать за борт тягача — глядели все эти несколько секунд, как под гипнозом, а она кувыркалась.
Когда вместе с солдатами я сбежал вниз, пушка уже врезалась в саманную крестьянскую баню. Одна стена бани, на которую пришелся первый удар, почти вся развалилась, потолок обрушился прямо на пушку, так что был виден лишь хвостовик станины, да из противоположной уцелевшей стены далеко торчал орудийный ствол. Я осмотрел его — вроде не погнут, краска только местами сошла — и сказал ребятам, чтобы убрали обломки стен и кровли.
Вот тебе и лучшая батарея в округе!.. Пушку, если даже она не пострадала, надо после такой аварии везти на осмотр орудийным мастерам, а самому готовиться на «губу». Виноват, конечно, водитель; его обязанность следить за исправностью своего тягача, но я командир расчета, должен отвечать и за водителя, и за тягач, и за пушку. Обоих упекут. Вон и длинновязый взводный бежит, как Росинант, прямо по картошке, сейчас орать начнет.
Надо же так случиться! Хорошо, баня встретилась, и, по счастью, пустая баня, а если бы люди, если бы в дом ударилась… Впрочем, отсюда до деревни не меньше сотни метров, земля в огородах мягкая, не доедет.
— Любуетесь? — закричал старший лейтенант, подбегая. — Изуродовали пушку и любуетесь, да?