— Потому что между нами все еще что-то есть, и это не только твоя ненависть ко мне. Я могу это исправить, детка. Я могу сделать все правильно.
— Нет.
— Да, Кира. Позволь исправить это. Дай мне шанс.
— Нет.
Его следующий стон немного веет разочарованием, немного возбуждением.
— Это должно было случиться. То есть я должен был...
— Что? Трахнуть меня? — Я изо всех сил стараюсь казаться возмущенной.
И у меня ничего не получается.
— Я должен был овладеть тобой. Каждой твоей частью. Я дам тебе все, что необходимо.
Я слышу шорох, похоже, он снимает одежду. Его дыхание срывается. Он в постели? Я представляю, как он лежит там, возбужденный, и каждое мое нервное окончание оживает.
— Ты не можешь просто передумать. Не после всего, — напоминаю я нам обоим.
— Тогда причини мне боль. Сделай мне так больно, насколько это потребуется, чтобы ты могла справиться, но не оставайся с кем-то другим. Будь со мной.
Говорит как мужчина, который до сих пор не понимает, каково это было любить его так долго и знать, что он напропалую трахает других девушек.
Потом он сбежал и обзавелся девушкой.
— Я не хочу быть с тобой. Я хочу попытаться с Остином. Посмотреть, к чему это приведет. — Мое тело не хочет этого. Глупая частичка в моей груди, которая стучит, не хочет тоже. Но я хочу.
Я подпрыгиваю, когда слышу громкий треск в трубке, за которым следует раздраженное ворчание.
— Ты хочешь сказать мне, что у тебя реальные чувства к этому ублюдку? — спрашивает он меня охрипшим голосом.
Сделай это. Открой свой рот. Скажи это. Когда я открываю рот, не могу выговорить ни слова. По крайней мере, ту ложь, которую я так отчаянно хочу ему сказать.
— Почему это тебя волнует? Очевидно, у тебя было достаточно чувств к той девушке, чтобы назвать ее своей девушкой.
— Это не так. Разве ты не понимаешь? Я пытался выкинуть тебя из головы. Я думал, что она мне в этом поможет. Я думал, что трахая всех этих девушек, я смогу справиться. Это никогда не срабатывало. Ты всегда была рядом. Даже когда я был с Амандой, ты была всем, о чем я мог думать. Ты понятия не имеешь, как много времени она обнимала меня, проводила рукой по нашей татуировке, и я не мог достаточно быстро убрать ее руки, потому что это не ты прикасалась ко мне.
Татуировка? О чем он говорит?
— А теперь скажи мне, ты действительно хочешь, чтобы этот маленький кусок дерьма был твоим мужчиной?
Мое горло сжимается, а мысли несутся стремительным потоком, пытаясь осмыслить, что он только что сказал.
— Остин очень добр ко мне. Ты перестал обращать внимание на то, как я себя чувствую уже очень давно. Может тебе напомнить о том, что все, чего ты хочешь, это быть друзьями, но мой друг решил относиться ко мне как придурок все эти годы. Так что иди к черту.
— Кира, Боже. Я... Я… прости. Ты мой друг. Ты и Райан единственные настоящие друзья, которые у меня были, ладно?
Я качаю головой, заталкивая все, что он сказал на задворки моего разума. Отказываясь верить ему.
— Мы никогда снова не будем друзьями. Выбрось это из своей головы. И мы определенно не станем кем-то большим.
— Ты хочешь сказать, что больше не думаешь об этом? Каково было бы, ходи мы с тобой на свидания, или имей я право коснуться тебя? Поцеловать?
Выдох со свистом вырывается из моей груди, громко, требовательно, и я знаю, он слышит это.
— Как будет ощущаться мой член в твоей киске, трахающий тебя жестко и глубоко, — тон его голоса окутан похотью.
Вожделение, подобно волне, с яростью захлестывает меня, заставляя извиваться на кровати. Прикусив губу, я сосредотачиваюсь на борьбе с этими ощущениями.
— Ты думаешь об этом, не так ли?
Я ненавижу его. Господи, я ненавижу его... Я хочу его так же сильно, как он и утверждал. Надеюсь, достаточно сильно, чтобы я в конце концов смогла окончательно выбросить его из своих мыслей.
Простыни снова шуршат.
Мое дыхание замирает и, кажется, будто вся кровь устремляется к моему пульсирующему клитору. Закрыв глаза, единственное, что я слышу — это громкое биение моего сердца, и каждый его громкий, резкий вздох.
Когда у него вырывается низкий, истинно мужской стон, я вздрагиваю и хнычу.
— Все правильно, детка. Ты чувствуешь это. Я прикасаюсь к себе, а ты чувствуешь это, не так ли?
У него в руке член? Прямо сейчас? О, Господи. Моя киска такая влажная. Пульсирует от желания так, что я могу почувствовать это и не могу остановиться, чтобы не ерзать бедрами по кровати.
— Ты влажная для меня. Я знаю. Не важно, как сильно ты ненавидишь меня, эта киска все еще нуждается во мне.
Я сжимаю челюсть, боясь проговориться о том, чем все кончится, если соглашусь. Все мои чувства находятся в его власти, и я близка к тому, чтобы забыть всю боль, что он мне причинил.