Эти дети могут быть где угодно в мире, не подозревая об ужасе, связанном с их происхождением. И как бы мне ни хотелось получить ответы, я цепляюсь за одну мрачную уверенность — они не смогут меня найти. Анонимность, которая стерла их происхождение, защищает и мою личность.
Все, что я могу сделать, — это надеяться, что у них будет хорошая жизнь.
Я встречаюсь взглядом с мамой, кладу визитку на стол и поворачиваюсь к ней.
— Ты говорила с Джаспером?
Хмыкнув под нос, она делает паузу, прежде чем ответить.
— Да.
Она не вдается в подробности.
Я опускаю взгляд на свою руку без кольца — пустую, но не по своей воле, а лишь потому, что кольцо сорвали с моего дрожащего пальца, когда я кричала и плакала, а огромный мужчина обхватил меня за талию и заставил подчиниться. Его украли и, скорее всего, продали.
Я моргаю, возвращаясь в больничную палату, и тянусь за одеждой. Мгновение спустя я уже готова, волосы стянуты в хвост. Джинсы свободно болтаются на талии, они тяжелые и кажутся неудобными. Моя любимая блузка зудит, когда я вожусь с воротником и расстегиваю верхнюю пуговицу, чтобы было легче дышать.
Меня пронзает жалкая мысль — скучаю по своим ночным рубашкам.
Не понимая, что это значит, я выкидываю это безумие из головы и сосредотачиваюсь на том, что предстоит. Я стараюсь оставаться в реальности. Сегодня будет хороший день.
Эллисон присоединяется к нам двадцать минут спустя, когда женщина-врач с седыми волосами дает мне инструкции. Она выписывает рецепт на антибиотики и обезболивающие, а затем говорит, чтобы я не напрягалась в течение следующей недели. Не поднимала тяжести, не занималась активной деятельностью. Я смотрю на нее, рассеянно кивая, но понимаю только каждое второе слово. Я в оцепенении, в тумане неизвестности.
— Я купила тебе новый телефон. — После ухода доктора Эллисон протягивает мне мобильный, и ее лицо озаряет улыбка с ямочками. — Я подумала, что он может тебе понадобиться.
Я смотрю на него так, будто это древняя реликвия, выкопанная из могилы.
— О. Спасибо.
— Я не очень разбираюсь в технике, но могу попробовать помочь тебе настроить его. Я запишу свой номер.
— Отлично. — Я беру телефон и сжимаю его пальцами. Тягостный, инородный предмет. — Я не уверена, что помню, как им пользоваться.
— Ты быстро вспомнишь.
Эллисон и мама непринужденно болтают рядом со мной, пока я присаживаюсь на край кровати и смотрю на вазу с цветами. Забрать их с собой? Кажется, им осталось недолго.
Впрочем, все когда-нибудь умирает.
Люди.
Мечты.
Любовь.
— Эверли?
Я смотрю на маму, медленно моргая. Мои мысли путаются, сменяются мрачными. Я не понимаю, что со мной не так. Это счастливый момент, самый лучший момент.
— Простите, я немного не в себе. В это трудно поверить.
Женщины обмениваются встревоженными взглядами, и мне это не нравится.
Со мной все будет в порядке. Я адаптируюсь, научусь снова жить в реальном мире. Мало кто может с уверенностью сказать, что выбрался из такого ада, как мой, целым и невредимым. Всем моим поврежденным частям нужно время, чтобы зажить. А это не происходит за три дня.
Я в порядке.
Я вздергиваю подбородок, когда в комнату входит еще один человек. Я задерживаю дыхание и смотрю на своего мужа. Он только что принял душ, на нем поло в черно-белую полоску, заправленное в отутюженные черные брюки. На ногах у него, как всегда, мокасины. Волосы уложены гелем и блестят в свете ламп, ни одна прядь не выбивается.
Джаспер замирает, оглядываясь по сторонам, словно ожидал, что я буду одна.
Атмосфера в комнате меняется.
Ощутимо.
Засунув руки в карманы, он смотрит на Эллисон, которая быстро отворачивается и начинает что-то набирать в своем мобильном телефоне.
Мама прочищает горло и отходит в другой конец комнаты.
Я хмурюсь. Внезапно я чувствую себя посторонней, единственной в комнате, кто не посвящен в секрет или только им известную шутку. Наступившая тишина тяготит меня, я встаю с кровати и перекинув хвост вперед, начинаю возиться с секущимися кончиками.
— Доброе утро. Наконец-то я — свободная женщина. — Никто не смеется. Никто не отвечает. — Напряженная компания, — бормочу я, натянуто улыбаясь.
Джаспер, наконец, слегка улыбается и идет в мою сторону, выглядя скованным и напряженным.
— Это важный день.
— Да. Я пытаюсь решить, что мне сделать в первую очередь. — Я прикусываю губу. — Все самое жизненно важное я уже сделала. Приняла душ. Почистила зубы. Съела желе. Думаю, следующее в списке — чашка горячего кофе.