Я не могла оставить позади еще кого-то, кто был мне дорог.
— Так и есть. — Я помешиваю чай соломинкой. — Я скучаю по тебе.
Настроение наполняется меланхолией, пока мы обе смотрим на колышущиеся верхушки деревьев.
— Я рада тебя видеть в любое время, Эверли. Меня убивает, что ты так далеко. Я понимаю, но…
— Я знаю.
Прошедший год опутал меня ледяными щупальцами.
После пребывания в больнице я на четыре месяца переехала к маме, пока черная туча депрессии, слишком большое количество болезненных напоминаний и сонм ретивых репортеров, одержимых желанием следить за каждым моим шагом, не стали невыносимыми. Я собрала вещи и отправилась в путь, приземлившись в районе залива Сан-Франциско. Там меня никто не знает. Я могу стать невидимкой, слиться с толпой.
Это не та жизнь, о которой я мечтала, когда была заперта в четырех стенах, и только мое имя связывало меня с моей личностью, но это то, что мне было нужно. Переходный период помог мне сохранить рассудок, работоспособность и жизнь.
Развод завершился два месяца назад.
Теперь я официально Эверли Мэйфилд — бывшая модель и бывшая жена известного агента по поиску талантов Джаспера Кросса. Развод был настолько полюбовный, насколько это вообще возможно, учитывая обстоятельства и мое разорванное, уничтоженное сердце. Я никогда не думала, что это произойдет. И я думаю, что именно в такие моменты ты узнаешь, кто ты на самом деле. Из чего ты сделан и что ты способен преодолеть. Трудности держат нас в тонусе, напоминая о нашей стойкости.
Джаспер все еще пишет мне.
Эллисон все еще звонит.
Я не отвечаю ни одному из них.
Мамин вздох доносится до меня, создавая печальный фон для моих мыслей.
— Эллисон оставалась на несколько дней, чтобы позаботиться о животных, пока я была в Пуэрто-Рико. Она спрашивала о тебе.
— Уверена, что спрашивала. — Мои губы сжимаются в тонкую линию. Часть меня возмущает тот факт, что Эллисон по-прежнему занимает важное место в жизни моей матери. Моя мама — моя, и моя лучшая подруга уже так много украла у меня. Я не хочу, чтобы у нее была и моя мама. И все же другая часть меня жаждет понимания и прощения. Это ядовитый клубок эмоций, который часто берет надо мной верх.
— Я не разговаривала с ней с того дня в больнице.
— Может, тебе стоит. Может, это поможет тебе исцелиться.
— Я исцеляюсь по-своему.
— Что очень похоже на избегание.
Я сжимаю зубы так сильно, что у меня болит челюсть. Мама всегда была честной, иногда слишком. Мне не нужна ее честность. Я делаю то, что мне нужно, чтобы выжить, а выживание может быть безжалостным. Никто не знает, какая это тяжелая битва, пока не окажется в ее гуще.
— Ты должна быть на моей стороне, — говорю я ей дрожащим голосом. — Я твоя дочь.
— Милая, я на твоей стороне. Всегда. Но я вижу обе стороны. Я лишь предлагаю другую точку зрения.
— А я живу на той стороне, на которой никто не хотел бы оказаться. Меня держали в плену несколько лет, пока мой муж и лучшая подруга объявили меня мертвой, а потом начали трахаться друг с другом за моей спиной. Это предательство, с которым я не могу смириться, и боль, которая никогда не пройдет.
В глазах моей матери блестят слезы, ее лицо вытягивается, светлые брови печально хмурятся.
— Они сблизились, когда потеряли тебя. Это было тяжело для всех. Они привязались друг к другу из-за тебя, а не назло тебе. Это не было запланировано, это не было рассчитанной стрелой в твое сердце. Это было просто… общей темой. Формой утешения.
— Я не могу больше это слушать. — Я встаю, и чай выплескивается через край стакана. — Я собираюсь принять душ.
— Эверли.
— Пожалуйста. Я не могу. — Я замираю, повернувшись к матери спиной. — Может, мне стоит перестать приезжать каждый месяц. Это слишком… тяжело. Эти напоминания и лекции.
Она выпрямляется в шезлонге.
— Не говори так. Эти визиты значат для меня все.
— Тогда, может быть, тебе стоит перестать портить их своим неуместным мнением.
— Я лишь пытаюсь помочь, — возражает она, ее голос срывается.
— Помочь кому? Двум людям, которые разорвали меня в клочья? Которые вырвали мое будущее у меня из-под ног, как старый грязный ковер?
— Тебе. Всегда тебе.
— Мне так не кажется.
Мама встает и подходит ко мне, ее босые ноги стучат по доскам террасы.