— Я знаю тебя, милая. Я знаю твое сердце, твою душу. Я знаю, что это убивает тебя, и это убивает меня. — Она тянется ко мне, ее унизанные кольцами пальцы обхватывают мои запястья. — Ты умеешь прощать. Ты эмпат. Ты всегда превращала свою боль в умиротворение, и я знаю, что в глубине души ты не можешь найти покой. Твой свет погас.
Я смотрю на нее, обдумывая ее слова и пытаясь понять их. Но ничего из сказанного не имеет смысла. Я потеряла все: мужа, лучшую подругу, карьеру, дом. Даже Айзека, единственного человека, который понимал, через что я прошла. В этом нет покоя. Есть только мрачная пропасть ошибок и безвыходных ситуаций.
— Мой свет не исчез, — бормочу я, высвобождая руки из ее хватки. — Он просто померк.
Ее глаза закрываются, когда я отстраняюсь и отворачиваюсь, чтобы войти в дом. Кошки следуют за мной в прихожую, где я поднимаю свою сумку, а затем плетусь по коридору в свободную спальню. Я принимаю душ, пытаясь смыть с себя последние десять минут. Я возвращаюсь в спальню, завернувшись в банное полотенце, роюсь в сумке и достаю несколько ночных рубашек. Солнце начинает садиться, и я раскладываю каждую из них на кровати, разглаживая складки.
Все цвета слоновой кости.
Все из шелка и кружев.
Ни одна из них не подходит. Я долго искала идеальную, но все они не подходят.
Час спустя мама стучит в дверь и заходит в комнату с тарелкой курицы и риса.
— Я принесла тебе ужин.
Я поднимаю взгляд от книги, которую читаю.
— Спасибо.
Поколебавшись немного, она входит в комнату и ставит тарелку с узором из роз на тумбочку. Она садится рядом со мной, а я приподнимаюсь у изголовья кровати и опускаю книгу на матрас.
Я пристально смотрю на нее. На ее щеках потеки туши, глаза опухшие и красные. Мое сердце замирает от этого вида.
— Мне жаль. — Протянув руку, я переплетаю наши пальцы. — Я стараюсь.
— Я знаю, что стараешься. Я тоже стараюсь.
— Я не ожидала, что это будет так трудно… жить вне моего места заключения.
Она понимающе кивает.
— Ожидания — это похититель радости, они мешают жить. Нужно принимать каждый момент таким, какой он есть, зная, что одни будут трудными, а другие — прекрасными. Мы справляемся только тогда, когда живем настоящим.
Я провожу большим пальцем по ее загорелым костяшкам.
— На следующей неделе я выхожу на новую работу. Я немного нервничаю.
— Правда? — Намек на улыбку. — Я думала, ты хочешь отдохнуть.
— Мне стало скучно. Нужно чем-то занять себя.
— Понятно. Ты возвращаешься в модельный бизнес?
Я качаю головой.
— Нет. Я не уверена, что это правильный путь для меня, да и был ли вообще. — Слишком много камер, яркого света. Сплетни и неискренние улыбки. Хотя в то время работа казалась веселой и захватывающей, она никогда не заставляла мою душу петь. — Я хочу снова быть на виду. Уединение в своей квартире в течение последних нескольких месяцев не дало того терапевтического эффекта, на который я рассчитывала.
Я скучаю по людям.
Связи.
Я не хочу, чтобы кто-то знал, кто я… Я просто хочу, чтобы они знали, что я все еще здесь.
Я все еще важна.
— Расскажи мне о новой работе, — просит мама, усаживаясь поудобнее на кровать. — Мне нужны подробности.
Мой пульс учащается, я прикусываю губу, моя рука дрожит в ее руке. Я нервничаю. Испытываю нерешительность.
— Позволь мне посмотреть, как пройдет первый вечер. — Прочистив горло, я отвожу взгляд, гадая, не станет ли это новое занятие очередной ошибкой. — Тогда я все тебе расскажу.
ГЛАВА 37
Грифельно-серое здание с мигающей вывеской вырастает передо мной, когда я сворачиваю за угол, сжимая ремешок сумочки мертвой хваткой. Отдаленный аромат готовящейся уличной еды создает видимость нормальности, смешиваясь с металлическим запахом из авторемонтной мастерской на другой стороне улицы.
Я оглядываюсь по сторонам, и тревога комком неуверенности застревает в горле.
Боже, что я делаю?
Остановившись перед стальной дверью, ведущей к моему новому рабочему месту, я поднимаю подбородок и впитываю яркие цвета вывески — пурпурный и королевский синий. Не понимаю, почему я не могла устроиться в ресторан или в офис. Наушники давили бы на меня гораздо меньше, чем эта блестящая повязка на голову. Я сжимаю ремешок сумочки, ярко-желтые ногти оставляют на моей ладони отпечатки полумесяцев.
Ты можешь это сделать. Глубокий вдох. Назад дороги нет.
Резко выдохнув, я распахиваю тяжелую дверь, и на меня тут же обрушиваются ароматы ландыша, жасмина и теплой амбры. Это успокаивающий бальзам для моих расшатанных нервов.