— Я… Да, простите, мне нужно кое-куда…
— Как тебя зовут? Ты очень красивая. — Его взгляд падает на мое декольте. — Просто потрясающая, правда.
Высвободив руку, я потираю неприятное ощущение, оставшееся после его прикосновения. Затем я оборачиваюсь и замечаю, что занятый стул теперь пуст.
Он ушел.
Проклятье.
— Мне нужно идти. — Взволнованная, я бегу прочь, проталкиваясь через множество маленьких групп, пытаясь понять, куда он исчез. Но его нигде нет. Разочарование охватывает меня после того, как я делаю три круга по клубу и никого не нахожу.
Это разочарование преследует меня на сцене час спустя.
Это делает мои шаги неуверенными, лишает энтузиазма и сковывает улыбку. Я разглядываю толпу, ищу его в океане похотливых лиц, но его там нет. Мне кажется, что я схожу с ума. Теряю рассудок. Зрители, кажется, не замечают моих промахов и расстроенного взгляда, и по окончании номера я ухожу со сцены с тремя сотнями долларов чаевых.
Но карманные деньги мало помогают заполнить пустоту внутри меня.
Когда я направляюсь в гримерку, чтобы освежиться и оставить деньги, Латте ловит меня за локоть.
— Привет, Пчелка. У тебя приватный танец в VIP-комнате. Он заплатил за час.
— Правда? — Я перевела взгляд на лестницу, ведущую к ряду комнат. Последние несколько ночей мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы заслужить приватный танец. Это недешевое удовольствие, так что мне приходится много общаться и завязывать контакты. — Вау, хорошо. Самое время удаче повернуться ко мне лицом.
— Теперь все, что тебе нужно сделать, это приземлиться на его. — Она подмигивает. — Пойди освежись. Он в розовой комнате.
— Женатик? — удивляюсь я. Женатые мужчины обычно знают, чего хотят, потому что не получают этого дома.
Ее губы цвета какао растягиваются в улыбке.
— Не думаю. Кольца нет, — говорит она. — Он какой-то напряженный. Но очень горячий. Наслаждайся сменой обстановки.
Горячий и напряженный.
У меня по спине пробегает дрожь.
Нет.
Скорее всего, это не он.
Этот мужчина явно не хочет иметь со мной ничего общего.
Прежде чем Латте уносится прочь, я спрашиваю ее:
— Как он выглядит?
Она делает паузу.
— Хм. Темные волосы, немного лохматые на макушке и более короткие сзади. Не разглядела цвет его глаз, потому что была слишком занята подсчетом вен на его руках. — Она обмахивается ладонями как веером. — Порно с венами, реально.
Мое сердцебиение учащается.
— Высокий? Мускулистый?
— Крепкий, подтянутый, сексуальный и злой. — Кивнув, она поднимает палец в воздух. — Это, должно быть, тот парень. Повеселись.
Она убегает.
Мои нервы запутываются в липкую паутину, я на мгновение замираю, затем сворачиваю в гримерку, чтобы поправить волосы и помаду, нанести свежий слой дезодоранта и масло с феромонами на точки пульса. Я быстро подхожу к своему шкафчику и засовываю пачку денег, которую заработала, в браслет.
Пять минут спустя, все еще в коричневом парике и фиолетовом платье-футляре, я поднимаюсь по служебной лестнице к пяти VIP-люксам. Они различаются по цвету: розовый, фиолетовый, красный, черный и белый.
Розовая комната отделана чистым бархатом, от стен до диванных спинок и даже занавесок из бисера. Пурпурные и гвоздичные тона переливаются под яркими люстрами, а я, прочистив горло, опускаю мерцающую юбку своего платья ниже по бедрам.
Я задыхаюсь от предвкушения. Глубоко вздохнув, я поворачиваю к розовой комнате и подхожу к входу.
Бусины колышутся передо мной, как будто кто-то только что прошел сквозь них.
Я хмурюсь.
Шагнув вперед, я отодвигаю занавеску и заглядываю внутрь комнаты.
Никого.
Здесь никого нет.
Когда я вхожу, в комнате, слегка освещенной восковыми лампами, пахнет розами и ванилью, но остаточный аромат дыма и сандалового дерева щекочет мне нос. Пьянящая мужественность.
Замешательство заглушает всплеск адреналина, расправляя мои плечи, когда я выхожу из люкса и осматриваюсь, а затем направляюсь к противоположной лестнице. Я перегибаюсь через балкон, обхватывая пальцами железные перила, и вглядываюсь в шумный, переполненный зал.
У меня сводит живот.
Я замечаю его — он стремительно движется по периметру клуба, что-то доставая из кармана.
Я хочу окликнуть его, но не знаю имени. Я хочу кричать, вопить, умолять его вернуться, спросить, кто он и чего хочет.
Перестать убегать.
Перестать прятаться.
Но он не оглядывается.
Держась за перила, я судорожно выдыхаю, глаза затуманиваются. Два слога вырываются сдавленным шепотом, когда я смотрю, как он выхолит в боковую дверь и исчезает в ночи.