С того дня, как я пришел к ней в клуб, и она постепенно раскрыла мою личность, напряжение между нами нарастало, приближаясь к неизбежному, всепоглощающему взрыву. Не было ни времени оглядываться назад, ни желания разбирать завалы. Чтобы откопать эти фрагменты и склеить их воедино.
Я уже почти забыл, что одной части все еще не хватает.
Медленно я поворачиваюсь к ней.
— Ты… — Она делает шаг назад. — Ты был… под прикрытием?
— Я не специально оказался в той адской дыре, если ты об этом.
— Но ты же детектив. — Она кивает сама себе, медленно, осознанно, как будто все сходится. — Вот откуда ты знаешь Таннера. Ты с ним работаешь.
— Уже нет. — Я выдыхаю. — Эверли…
Она останавливает меня, подняв палец.
— Не надо. Это не то, от чего можно просто отмахнуться. — Нахмурив брови, она закрывает глаза, позволяя откровению захлестнуть нее. Когда она снова открывает их, в них стоят непролитые слезы. — Ты знал меня.
Я позволяю подтверждению появиться на моем лице. Я не собираюсь проявлять неуважение к ней, пытаясь скрыть это. Больше нет. Мои ладони становятся влажными от пота, и я провожу ими по джинсовой ткани, обтягивающей бедра. Ничего не остается, кроме как позволить буре разразиться.
Слезы текут по ее щекам.
— Как только я назвала тебе свое имя, ты сразу понял, кто я такая. Моя карьера, моя личная жизнь, как я выгляжу. Все это время ты был безликим человеком, в то время как у тебя была информация обо мне.
Черт. Что я могу на это сказать? Не то чтобы я был экспертом по жизни Эверли Кросс, когда меня заперли в той камере, но я не могу отрицать, что знал ее. Поэтому я проглатываю оправдания и киваю.
Она тихонько вздыхает.
— Ты расследовал мое похищение?
— Нет. Эверли, я…
Ее бровь поднимается в знак осуждения.
— Не так, как ты думаешь. — Я осторожно продолжаю. — Расследование вел другой участок. Я не занимался твоим делом, но я знал, кто ты. Моя интуиция подсказывала мне, что исчезновения — твое, Сары и остальных — связаны между собой. — Присаживаясь в изножье кровати, я наблюдаю, как она вышагивает передо мной, напряженная и непредсказуемая. — Я последовал за своими инстинктами. Провел расследование. Копал везде, где мог найти общую нить. В конечном счете, все, что у меня было, — это теории. Меня пытались заткнуть, но я не сдавался. И я продолжал настаивать, пока не зашел слишком далеко и меня не выгнали из полиции.
Она поднимает руки к лицу, прижимает их к вискам, по мере того как до нее доходят детали.
— Но ты… ты беседовал с моим мужем.
— Я…
— Нет. — Ее голос тверд, как гранит, и холоден, как снег. — Даже не пытайся отрицать это. Он сказал, что узнал тебя.
— Я не собирался отрицать это… не совсем. Наша встреча была такой короткой, что я не ожидал, что он вспомнит.
— Что это значит?
— Я отправился в участок, куда его вызвали для повторного допроса через несколько месяцев после твоего исчезновения. Он уже выходил из здания, когда я отозвал его в сторону. У меня было несколько вопросов, мне нужно было кое-что уточнить. Вот и все.
По ее лицу пробегает тень, смягчая камень, но оставляя на его месте душевную боль.
— Но почему ты позволил мне думать, что он мертв?
— Присядь. — Я протягиваю руку, боясь, что она рассыплется на куски прямо там, где стоит. — Пожалуйста.
Она вздрагивает.
— Скажи мне, Айзек.
— Я не знал, что ты думаешь. — Я опускаю руку, словно она невыносимо тяжелая, я наклоняюсь, упираясь локтями в колени. Правда неубедительна, но это все, что у меня есть. — Его как будто не существовало. Мы были там в своем собственном мире. Ты никогда не говорила о нем.
Прошло два года с момента ее исчезновения. Люди снаружи не приходили мне в голову — до тех пор, пока Джаспер Кросс не появился в том подвале.
Удивление мелькает ее лице.
— Это не…
— Это правда, Эверли. Подумай об этом. Мы не говорили о нем. Ни разу.
Порывшись в воспоминаниях, она недоверчиво качает головой, заново переживая горе, пока переваривает мои объяснения. Единственные звуки, наполняющие комнату, — это журчание воды в трубах, свидетельство того, что жизнь продолжается за пределами нашей суровой реальности.
Когда осознание приходит, она позволяет себе опуститься на кровать. Между нами остается пространство. Зияющая пропасть, которую мне не предлагают преодолеть.
— Я думала, он умер. — Ее голос едва громче шепота. — Кто-то сказал мне… — Она делает несколько судорожных вдохов, собираясь с духом. — Я сдалась. Я уже попрощалась с ним. — В ее признании чувствуется вина, как будто она могла изменить произошедшие события, если бы только достаточно сильно верила.