Я обдумываю его вопрос, мои глаза прищуриваются.
— Я не говорила тебе, как долго я здесь нахожусь.
— Дольше, чем Джой.
Сглотнув, я опускаю подбородок и смотрю на свои отросшие ногти, слабые и обломанные на концах, с обкусанными кутикулами.
— Я — товар. Мы все. Что-то подсказывает мне, что я — фаворит.
— Скажи мне, что он забирает.
— На самом деле я не знаю, — отвечаю я. — Разные вещи. У каждого заключенного что-то свое, уникальное.
— А что он забирает у тебя, Беверли?
Я хмурюсь, поднимая взгляд.
— Эверли.
— Тебе не хватает буквы Б.
Точно.
Его цепь позвякивает. Тон его голоса низкий и глубокий, он напоминает мне Джаспера. Хотя мои воспоминания стали более размытыми, я не думаю, что когда-нибудь забуду уникальный баритон моего мужа.
Я часто сравнивала его с шоколадным трюфелем. Я любила шоколад. В основном потому, что он напоминал мне о глазах Джаспера, похожих на какао-масло, и бархатистых словах. Сладких и ласковых.
Лакомство, по которому я скучаю.
Поколебавшись, я наконец отвечаю.
— Я думаю, он забирает мои яйцеклетки.
Его цепь перестает звенеть.
— Яйцеклетки?
— Думаю, да. Он мне ничего не говорил. Я сама собрала детали воедино.
— Ну, насколько я знаю, у меня нет никаких гребаных яйцеклеток. — Его смех звучит резко.
— Тогда это что-то другое. Уверена, скоро ты все узнаешь.
Я жду, что он еще скажет. Проходит сорок семь секунд. Я, как обычно, подсчитываю в уме время молчания. Время — одна из немногих вещей в этом мире, которая может быть как союзником, так и врагом, поэтому я стараюсь использовать его силу во благо.
Я прожила еще сорок семь секунд.
— Кто еще? — спрашивает он. Затем я слышу, как его руки упираются в стену рядом с моей головой, заставляя меня подпрыгнуть. — Кто еще здесь был?
— Много людей.
— Мне нужны их имена.
— Я не…
— Сара? — Его эмоции наполняются яростью, голос звучит как никогда близко. — Здесь была девушка по имени Сара?
Я выпрямляюсь у стены, уставившись на чистое белое полотно. Мои мысли возвращаются в прошлое. Я вспоминаю голоса, истории, имена, крики и мольбы.
Сара.
Была Сара. Давным-давно, может быть, через несколько месяцев после того, как меня похитили. Она продержалась всего пару недель.
Боже, он знал кого-то из нас? Поэтому он здесь?
Это могла быть другая Сара. Часть меня задается вопросом, стоит ли мне сказать «нет»…
Это сделает ситуацию более терпимой для него? Или менее? И имеет ли это вообще значение?
— Говори, черт возьми. — Звучит как приказ, почти как физический удар. — Сара Карлайл. Она была здесь?
Я потираю виски указательными пальцами, прерывисто выдыхая.
— Возможно. Я здесь уже давно. Два года.
— Что с ней случилось? — Его голос падает до отчаянного рычания. Что-то стучит по стене. Полагаю, его лоб. — Где она сейчас?
— Люди приходят и уходят. Я мало что могу тебе сказать.
— Черт возьми. Ты должна что-то знать. — Удар сотрясает стену между нами. — Я приму все, что угодно. Просто скажи мне…
— Я не знаю. Я никогда не выхожу из этой комнаты. Прости.
Он бросает в пустоту еще одно проклятие, и в нем все еще слышна ярость, но к ней примешивается безнадежность, которая вызывает во мне чувство вины.
— Сара — распространенное имя. Возможно, это не…
— Черт.
— Ник…
— Черт побери. — Он бьет кулаком по стене. — Я говорил им. Я, блядь, говорил им.
Я снова вздрагиваю, подаваясь вперед. Поворачиваюсь лицом к стене между нами, представляя его по другую сторону. У школьного Ника было детское личико и золотисто-русые кудряшки, этого человека я представляю совсем другим. Темные волосы, темные глаза, темная душа. Он, конечно, ведет себя не так, как остальные.
Но его боль такая же.
Разбитое сердце, гнев, смятение.
И вот, мое сердце слегка сжимается, еще одна болезненная рана пронзает орган насквозь, и ей суждено оставить свой неизгладимый шрам. Слеза скатывается по моей щеке, когда Ник обрушивает на меня град ударов, рыча от боли, его цепь звенит о кафельный пол.
Полагаю, он не так уж и отличается, в конце концов.
Он ломается.
Как и все до него.
ГЛАВА 6
Возможно, была Сара…
Эти слова врезаются в мой мозг и все расплывается, я больше ничего не слышу из того, что говорит девушка. Она должна радоваться, что между ней и насилием, кипящим в моих жилах, есть стена. Это еще одно подтверждение фразы, которую я слишком часто слышал в детстве — яблоко от яблони недалеко падает.