Долгая пауза.
— Какая, черт возьми, польза от крика?
— Я не знаю. Какая польза была вчера?
Он ничего не отвечает, и я гадаю, ухмыляется он или хмурится.
— Ты когда-нибудь пробовала взломать эту штуку? — наконец спрашивает он.
— Конечно. Мы все пробовали. — Я постукиваю ногтем по белой перегородке и тру свои потрескавшиеся губы. — Не трать силы, ты только навредишь себе. Она чем-то укреплена.
— Понятно.
— Как спалось?
Цепь Ника коротко звякает, и я представляю, как он сидит на своем матрасе, пытаясь устроиться поудобнее в самом неуютном месте на земле.
— Дерьмово. Ты разговариваешь во сне.
Я моргаю, глядя на стену, и хмурю брови.
— Нет.
— Мм.
— Нет. — Я подхожу к своей кровати, опускаюсь на колени и медленно двигаюсь вперед. — Затем прочищаю горло и добавляю: — Что я говорила?
— Поскольку это не имело отношения к тому, как выбраться отсюда, я не стал делать заметок. Почему у тебя нет цепи?
Он наблюдательный, хоть и неприятный.
— Причина в том, что я здесь уже два года.
— И ты не пыталась сбежать? Почему? У тебя должно быть подобие мозга, раз продержалась так долго. Неужели здесь настолько вкусная еда?
Откидывая с лица спутанные пряди волос, я поворачиваюсь и прижимаюсь спиной к стене.
— У меня не было возможности.
— Тебе отрезали ноги?
— Я покладистая. Вот почему я еще жива.
— Бездействие никогда не приводило к победе в войне.
Я натягиваю сорочку на колени и прислоняюсь головой к стене.
— Я пыталась, в самом начале. Но во мне пять футов два дюйма5 и сто пятнадцать фунтов6. Сейчас, наверное, меньше. Борьба привела лишь к тому, что меня заковали в цепи и морили голодом, так что мне ничего не оставалось, как играть в долгую, используя как инструмент свой разум, а не силу. У меня нет ни единого шанса против этих людей.
Я понимаю, что подчинение ни к чему не приведет, но оно позволяет мне дышать, а дыхание — единственная сила, которая осталась у меня в этом безжалостном аду. Пока я дышу, остается хоть капля надежды, что однажды я увижу другую сторону этих стен.
Если бы только Джаспер ждал меня.
Боже, я не могу об этом думать.
О нем.
В самом начале я требовала от Хранителя времени правды. Я бросалась на него, выкрикивала угрозы, сыпала проклятиями, рыдала, пока у меня не пропал голос. Я был неумолима в своей боли. Но все, что я получила, — это цепь на лодыжке и никаких ответов.
Я все равно не могла ему доверять.
Поэтому я цеплялась за надежду — надежду на то, что Джаспер все еще жив, все еще ищет меня.
А потом появилась Мэри — детская медсестра, сидевшая по другую сторону нашей общей стены. К тому времени я провела здесь уже пару месяцев, расспрашивая других жертв. Но все они, как мужчины, так и женщины, замыкались в своем молчании. Я не могла винить их за то, что им не было дела до какой-то незнакомки, когда они оказались в ловушке того же кошмара. Некоторые даже не были местными жителями, их похищали из других штатов, и они не знали о моем случае.
Но Мэри знала.
И ее слова до сих пор преследуют меня, отдаваясь эхом, как мрачная панихида.
— Джаспер Кросс, верно? Он был твоим мужем? — спросила она, ее голос был тихим и осторожным, как будто правда могла сломить меня. — Ты та модель, которая пропала?
Был.
Это слово взорвалось в моей груди.
— Да, да… С ним все в порядке? О нем говорили в новостях? — Я бросилась к стене, колотя кулаками, слезы застилали мне глаза. — Он выжил?
Ее молчание затягивалось, становилось удушающим, пока не рухнуло под тяжестью моего отчаяния. Когда она заговорила снова, ее слова высекли в камне мой самый большой страх.
— Ну, его показывали в новостях, но… он не выжил. Его нашли мертвым на месте преступления. Мне очень жаль.
Земля ушла из-под ног. Мой мир не просто сгорел — он распался, оставив после себя лишь пепел жизни, которую я никогда не смогу вернуть.
Тогда я действительно смирилась. Стала покорной, покладистой и нетребовательной.
Но время прорвало пузырь отчаяния, и я знаю, что мне еще есть за что держаться — Эллисон, моя мать, друзья, любимые люди и бесконечное множество возможностей, которые ждут момента, когда я вплету их в свое светлое будущее.
— Если я увижу реальный выход, я им воспользуюсь, — наконец говорю я, сжимая колени вместе. — У меня есть только один шанс, чтобы все исправить. И нужно правильно выбрать время.
Ник ворчит.
— Самое подходящее время — сейчас, потому что вчерашний день уже закончился. И позавчерашний. И…