В конце концов, возводить стены — это то, что у меня получается лучше всего. Иронично, что, когда я наконец начинаю открывать частички себя, это происходит из-за одной из них.
И все же она до сих пор не знает моего имени.
Что касается вопроса о моих детских мечтах, то я использую этот повод, чтобы прервать мучительно медленные отжимания, упираюсь коленями в пол и, задыхаясь, отвечаю.
— Не знаю… Наверное, я думал, что либо спасу мир, либо уничтожу его. Типичные детские штучки.
По правде говоря, я всегда хотел стать детективом. Шерлок Холмс был моим героем. И Бэтмен.
— А как насчет тебя? Ты всегда хотела оказаться на глянцевых снимках, чтобы на них дрочили незнакомцы?
— В твоем исполнении это звучит как порнография.
Она принимает это за грубую шутку, но я помню ту рекламу купальников из своего расследования. Человеку с хорошим воображением не нужно было много додумывать.
— Вообще-то моя карьера сложилась совершенно случайно, — продолжает она. — Правильное место, правильное время. Это было лестно, я думала, что снимусь пару раз, пройдусь по подиуму и заработаю немного денег, чтобы выплатить кредиты на колледж, но, видимо, пышные вьющиеся волосы были в тренде. Поразительно, но все получилось.
— Студентка колледжа, да? — Она еще молода, ей, кажется, около двадцати пяти. Я не задумывался о ее жизни за пределами того, что видел в материалах.
— Да, модельный бизнес затянул меня, но в детстве я всегда считала себя ботаником. Наука — моя первая любовь.
— Красота и мозги. Одобряю. — Я представляю себе Эверли с ее большой грудью и пышными волосами в лабораторном халате и очках горячей учительницы, и ощущения в нижней части тела напоминает мне, что я не так уж далек от того подростка, которым был когда-то.
Да… умные девочки меня заводят.
Я отворачиваюсь и делаю несколько быстрых приседаний. Мои слова вылетают с резкими выдохами, когда я продолжаю расспрашивать ее.
— Что за наука? Астрономия? Медицина? — В моей голове лабораторный халат превращается в сексуальную униформу медсестры.
Когда я в последний раз трахался?
— Пауки.
Я останавливаюсь в середине приседания.
— Прости, что?
Раздается легкий смех, она знает, что шокировала меня.
— Я не шучу. Энтомология всегда казалась мне увлекательной. Именно это я и изучала.
Я сажусь и упираюсь руками в колени. Эверли Кросс становится все интереснее с каждой минутой.
— Ладно, этого я не ожидал.
— Видел бы ты лица людей, когда я предлагала им показать свою коллекцию домашних животных. У меня в вольере был самый симпатичный маленький прыгающий паучок, прямо как из «Маленькой мисс Маффет».
— Я должен спросить, что тебя в этом заинтересовало?
— Изначально? Не знаю. Может быть, я увидела в этом вызов. Предполагается, что девочки должны бояться насекомых, а мне просто нравилось быть не такой, как все. Потом я начала узнавать больше. Когда изучаешь их получше и перестаешь думать о них как о страшных и отталкивающих, они оказываются очень увлекательными.
— Что ж, это объясняет, почему тебе нравится со мной разговаривать.
Слушая ее рассказ об удивительно интересных особенностях размножения паукообразных, я упираюсь ладонями в пол, удерживая себя в планке. Из-за поврежденной лодыжки, ноющего плеча и ребер, грозящих треснуть и вывалить грудную клетку на пол, я неожиданно быстро падаю на пол.
Физиотерапевт был бы недоволен моей методикой реабилитации, но мне в любой момент может понадобиться свернуть шею людоеду, так что какие у меня варианты?
Держась за бок, я осторожно перекатываюсь, пока моя спина не касается холодной плитки. Мое физическое восстановление идет медленно.
— Это дерьмо собачье, — стону я. — Такими темпами у меня никогда не хватит сил выбраться отсюда.
По ту сторону стены слышен шум воды — знак того, что Эверли принимает душ с любезно предоставленной ей мочалкой и куском мыла. Не то чтобы я их винил. Если бы я приблизился к этому людоеду с куском мыла, я бы засунул его так глубоко ему в глотку, что он бы пускал пузыри из задницы каждый раз, когда пукал.
Но, скорее всего, сначала он умрет.
— У меня такие слабые руки, что не удержат планку и секунду, — говорит она, перекрикивая шум воды. — Ты должен отдать себе должное.
— Да ладно, ты же позировала в бикини. Наверняка тебе приходилось время от времени заниматься спортом, чтобы сохранить свою стройную фигуру.
Рассказы Эверли о модельном бизнесе оказались интереснее, чем я мог предположить. Как бы мне ни нравилось ворчать по поводу ее постоянной болтовни, я благодарен за то, что она с удовольствием проводит время, рассказывая мне подробности своей жизни. Благодаря полицейским архивам я уже знаю больше, чем простой незнакомец. Но здесь я Ник Форд, какой-то парень с улицы, а не детектив Айзек Портер — то есть бывший детектив. Я постоянно напоминаю себе, что не должен ляпнуть ничего из того, что она не рассказала мне сама.