Моя рука нащупывает черствый кусок хлеба, и я откусываю от него, считая между укусами.
Одна тысяча восемьдесят семь…
Я думаю о Нике.
Айзеке.
Кем бы он ни был.
Я представляю, как он выглядит, пытаюсь представить лицо по его хриплому, мужественному голосу, в котором часто слышна скрытая уязвимость. Он не защищен от этого. Ему тоже больно.
Но он сказал монстру забрать меня.
Интересно, он уже забыл обо мне?
Его образ расплывчатый: размытое лицо с темными глазами и темными волосами.
Красавчик.
Уверена, он красив в своей суровой, неприступной манере. Высокий. Мускулистый. В то время как Джаспер носил облегающие брюки и шелковые галстуки, всегда безупречно ухоженный, я представляю Ника совсем другим. Потрепанные джинсы и футболки, лохматые черные волосы. Он — хаос. Беспорядок. Кошмар, замаскированный под мечту.
Десять тысяч тридцать девять…
Мои глаза начинают закрываться, и все звуки затихают. Даже мой голос растворяется в небытии, когда яркие образы вспыхивают в моем сознании — люди в черных плащах преследуют меня. Ритуал крови и огня. Сверкают кинжалы, горят факелы, а я лежу, привязанная к деревянному столу, обнаженная, и Хранитель времени с улыбкой нависает надо мной.
Я — жертва.
Спустя какое-то время я просыпаюсь на холодном полу.
Я потеряла счет секундам, поэтому начинаю сначала.
Один, два, три…
Я шевелю пальцами ног и думаю о пауке. Интересно, рядом ли он, следит ли за мной.
Но я больше не чувствую его.
Даже он покинул меня.
ГЛАВА 12
Я мечусь по мизерному количеству квадратных футов, на которых я вынужден сейчас существовать, и цепь гремит, волочась за мной по плитке.
Пять, десять, сто тысяч шагов, — с каждым шагом в моей голове звучит заклинание.
Что. За. Хрень.
Кланк, кланк, кланк.
Что. За. Хрень.
Я официально сошел с ума.
Он назвал меня Айзеком.
Айзеком.
Меня.
Время расплывается. Я не знаю, как долго это происходит. Как долго я хожу. Туда и сюда.
Туда
и
сюда.
Моя лодыжка почти отваливается, но я продолжаю ходить, пока моя ходьба не превращается в жалкое подобие ковыляния. Мои мышцы зудят от необходимости пробежать несколько миль, к черту травмы. Мой мозг не в состоянии обрабатывать информацию, когда я просто сижу, как бесполезный засранец.
Поэтому я бреду дальше. Туда-сюда.
Пойманный.
Пойманный и одинокий.
Это место превратило меня в пресловутого тигра в клетке, и я клянусь, что разорву глотку своему гребаному надзирателю, когда он в следующий раз окажется в поле моего зрения.
Пятьдесят тысяч кругов по моей камере — больше или меньше, не знаю, — и я продолжаю повторять все, что он сказал. Мое имя, подробности той ночи, когда исчезла моя сестра, отчаянные звуки, которые издавала Эверли, когда он тащил ее…
Но сначала она назвала мое имя.
Интересно, Сара звала меня по имени? Звала и звала, а я так и не пришел.
Как гадюка, моя рука поднимается и врезается в стену.
— Черт.
С той стороны нет ответа. И не было весь день.
Подняв цепь на уровень плеча, я швыряю ее в стену, проклиная монстра, который держит нас здесь, потерю всего, что имеет значение, и свое жалкое гребаное существование.
Цепь падает на землю, не нанеся никакого урона. И я делаю это снова.
И еще раз.
Этот пустой белый барьер словно провоцирует меня.
Я поднимаю руку и кладу ее на стену. На ладони уже начали проступать синяки. Я не знаю, сколько времени я колотил по этой стене, как обзывал его и чем угрожал. Но я помню, какой звук она издала, когда я остановился.
Если бы не зловещие рассказы Эверли о том, что она непробиваемая, я бы, наверное, прорвался. В конце концов, она достаточно тонкая, чтобы разговаривать, и это был бы не первый раз, когда я пробиваю дыру в стене. Но дело в том, что мы не знаем, что находится между этими безобидными на вид плитами, а еще одна травма не поможет мне сбежать.
И если бы мне удалось прорваться… что тогда?
Перед глазами возникает видение: я, натянув цепь до предела, выхватываю ее у этого ублюдка в фиолетовом костюме и сажусь на матрас, держа ее над головой. Вне его досягаемости.
Моя собственная обреченная версия Кинг-Конга и Фэй Рэй.
Я и Беверли без буквы — Б.
Обычно меня это забавляло, но сейчас в этом нет ничего смешного, и все, что я мог бы предпринять, только усугубило бы ситуацию. Эверли рассказала мне об одном из мужчин, который изо всех сил пытался разрушить стену. Но у него ничего не вышло.