Но все эти разговоры с девушкой в соседней комнате изменили мои планы. Невинные — это больше, чем безымянные, безликие жертвы. А еще есть Эверли, которая знает меня до самых глубин моей гноящейся души.
Господи, у меня проблема.
Я выдыхаю и тут же жалею об этом, потому что это означает, что мне придется еще раз вдохнуть воздух помойки.
Забудь о девушке, Портер. Ты тупица.
Но пребывание вне этой комнаты дало мне ясность мысли, и я не могу избавиться от ощущения, что после двух лет выживания в этой крошечной комнатке Эверли Кросс не покинет это здание живой. Что после того, как она продержалась так долго, она не увидит ни меня, ни кого-либо еще.
Я чувствую это нутром.
Пока мужчины уходят, а я выбираюсь из мусорного бака, я вспоминаю ее слова:
— Ты когда-нибудь принимал решение, о котором сожалел, Айзек?
Я смотрю на простор сухой травы и свободы, а потом возвращаюсь к окну подвала.
И боюсь, что вот-вот это сделаю.
ГЛАВА 23
Четыреста семьдесят секунд.
Именно столько времени я заперта в своей комнате с телом Роджера. Его голова разлетелась на куски, и вонь стоит удушающая. На пятисотсекундной отметке я поднимаюсь с матраса, бросаюсь к унитазу и меня рвет. Пот и слезы стекают по моему лицу, когда я откидываю волосы назад, опорожняя содержимое желудка.
Обессиленная, я сползаю на кафельный пол и падаю.
Я бросаю быстрый взгляд на Роджера.
Затем поднимаюсь, и меня снова рвет.
Из призрачных коридоров доносятся звуки тревоги, заставляя здание оживать. Держась за бортик унитаза, слабая и запыхавшаяся, я поворачиваюсь и смотрю на стену, представляя, как сквозь нее доносится голос Айзека. Мои глаза наполняются слезами. Вой сирен вселяет в меня надежду, что его еще не поймали. Мой похититель блефовал, пытаясь сломать меня. Этому чудовищу больше всего хотелось бы увидеть, как я сдаюсь, а потом перерезать мне горло, чтобы мой последний вздох вырвался наружу, как разбитое сердце.
Я начинаю ходить по комнате.
Лекарства циркулируют в моей крови, снижая температуру. Мне дали антибиотики. Я не знаю точно, почему, но у них есть план на мой счет.
А может, они просто ждут, когда пересадка яйцеклеток окажется успешной, чтобы бросить меня в мусоросжигатель.
Зачесывая волосы назад дрожащими пальцами, я хожу кругами, избегая кровавой лужи у своих ног. Я отказываюсь сдаваться, падать или ломаться. Пока нет. Я не умерла, а Айзек на свободе. Он прячется. Оценивает обстановку, разрабатывает план. Мне нужно продержаться еще немного, пока он…
Я вскидываю голову, услышав какие-то звуки.
Нет!
Они пришли за мной.
Я бросаюсь к трупу Роджера, надеясь, что у него есть оружие. Пистолет, нож, что угодно. Что-нибудь для защиты. Я стараюсь не блевануть, обыскивая его карманы. Мне нужно…
— Эверли.
Я замираю, мои руки застывают в воздухе. Инстинктивно я поднимаю взгляд на стену и быстро моргаю, когда слышу голос. Это не может быть он.
— Айзек…?
Чуть не споткнувшись о Роджера, я бросаюсь к стене и упираюсь в нее обеими руками.
Но он снова говорит.
И он не по ту сторону стены — он у моей двери.
— Ты сказала, что знаешь код. Он мне нужен. Быстро.
Черт возьми.
Я резко поворачиваю голову, и сердце рикошетит в моей истерзанной груди. Я слышу, как кровь стучит в ушах, пульс учащается.
Я двигаюсь.
Подбежав к двери, я хватаюсь за ручку и дергаю, снова и снова.
— Айзек! Что ты здесь делаешь?
— Код.
Мой мозг похож на яичницу-болтунью.
— Я… три, два, четыре…
Бип, бип, бип.
— Кажется… восемь? — Я запомнила тона первых трех цифр, но четвертая всегда оставалась неуловимой. Она находится дальше от остальных.
Бип.
Я дергаю за ручку.
Ничего.
Паника разливается по моим венам, а слезы солеными дорожками стекают по щекам.
— Айзек… Ты вернулся.
Он снова нажимает на цифры, но они не срабатывают.
Я подавляю очередной крик и прижимаюсь лбом к металлической двери.
— Попробуй девять.
Ошибка.
— Семь.
Ошибка.
— Черт, — ругается он, его паника очевидна. — Тупая гребаная хрень. Черт побери.
Я слышу, как он нажимает на кнопки.
Так близко. Осталась одна цифра.
У меня подкашиваются колени, и я, словно обезумев, подпрыгиваю вверх-вниз.