После того как меня три дня били электрошокером, не давали спать, держали связанным и голодным, я не отличаюсь быстротой. Но я чертовски упрям, и если поймаю этого засранца, то не буду колебаться.
Я дохожу почти до конца огромного здания и вижу слегка приоткрытую дверь. Судя по всему, это всего лишь кладовка, но меня тянет туда как магнитом. Заглянув внутрь, я замечаю стеллаж вдоль задней стены — он отодвинут в сторону под странным углом, достаточным для того, чтобы за него можно было протиснуться. Так я и делаю, и в задней стенке шкафа оказывается еще одна дверь, скрытая полкой с медицинскими принадлежностями.
Совсем не подозрительно.
Когда я открываю эту дверь, передо мной появляется бетонная лестница, ведущая к люку.
Черт. Да.
Я бросаюсь вверх по лестнице, с размаху врезаясь в дверь. Затем я вылетаю в ночь, и дверь захлопывается за мной. На меня накатывает волна головокружения, но я борюсь с ней, стиснув челюсти и глубоко дыша через нос. У меня есть лишь секунда, чтобы сориентироваться. Чтобы понять, что делать дальше.
Если бы я мыслил здраво, я бы нашел время на то, чтобы выхватить оружие у кого-нибудь из спецназа, но все, что я видел, — это то, как человек, стоящий за этим убийственным бизнесом, сбегает. Свобода ничего не значит, пока я не сотру этого ублюдка с лица земли, и будь я проклят, если отсутствие оружия меня остановит.
У меня все еще есть руки.
Беглый осмотр местности показывает, что я нахожусь в другой части здания, чем во время моего неудавшегося побега. Для такого большого комплекса внешняя сторона слишком плохо освещена. У меня еще в первый раз возникли подозрения, для чего когда-то использовалось это здание, и если я прав, то оно нуждалось в изоляции, чтобы не привлекать нежелательного внимания. Остальной мир либо не знал о его существовании, либо вообще забыл о нем.
Идеальное место для торговли на черном рынке.
Здесь на удивление тихо, учитывая, что внутри происходит захват. Но темнота и близлежащие деревья объясняют, как команда Таннера смогла подобраться достаточно близко, чтобы застать врасплох охрану, в то время как внутри все отвлеклись на прибывших клиентов.
Теперь ублюдок намерен воспользоваться покровом темноты, чтобы ускользнуть…
Но сегодня кто-то наверху на моей стороне, облака расходятся настолько, что на поле падает полоса лунного света.
Я хочу верить, что это Сара освещает своего убийцу, который бежит к деревьям.
Остановившись на мгновение, он бросает взгляд через плечо.
А когда замечает меня, продолжает бежать по полю, как кролик.
О, нет, у тебя ничего не выйдет.
Может, я и в ужасном состоянии, но никогда нельзя недооценивать силу жажды мести, и сейчас она несет меня быстрее, чем я когда-либо бегал раньше.
На минуту я забываю о боли и изнеможении.
Я забываю о том, что когда-то полагался на систему правосудия, теперь я рассчитываю только на себя.
Я опускаюсь в темную бездну своей души, позволяя ей поглотить меня целиком. Оставив свою человечность позади, я…
Сила, подобная товарному поезду, врезается в мой бок, сбивая в середине шага. Перекатившись несколько раз, я распластываюсь на сухой траве, глядя на искаженное яростью лицо Дольфа.
— Теперь ты мой. — Прижав предплечье к моей шее так, что я не могу дышать, он достает пистолет из заднего кармана.
Один на один я бы справился с ним, но я слишком слаб. Слишком…
Черт.
Я продержался так долго не для того, чтобы погибнуть от рук этого мудака. Есть более важные вещи, о которых нужно позаботиться, и я не уйду из этого мира до тех пор, пока человек, который сейчас бежит по полю, не покинет его.
Кто-то из спецназа должен прийти сюда. Мне нужно подкрепление.
Таннер.
Металлический ствол упирается мне в лоб. Его рука давит мне на горло. Я быстро прикидываю наименее опасный способ выбить пистолет, пока он не выстрелил или у меня не кончился воздух. Оба способа убьют меня, но один из них быстрее. Грязнее.
— Неужели вы думали, мистер Портер, что у меня нет плана на случай непредвиденных обстоятельств? — Модная туфля давит на мои пальцы.
Я скрежещу зубами, когда что-то хрустит.
Викинг, прижимающий меня к земле, не двигается, но давление на горло немного ослабевает. Мое внимание переключается с Дольфа на самодовольного ублюдка, стоящего над нами.