— Продолжай.
— Сначала она не хотела со мной разговаривать. Она была занята своим эссе о жуках.
— Жук-бомбардир. — Я заставляю себя рассмеяться сквозь слезы, когда по коридорам разносится тревожный звон. — Когда ему угрожают, он может с поразительной точностью выбрасывать из своего брюшка кипящую ядовитую химическую смесь.
— Именно так. — Дым густым облаком заполняет помещение. Джаспер кашляет, прежде чем продолжить. — Я сказал: — Такая красивая девушка, как ты, должна быть на рекламных щитах, а не прятаться в винном баре, изучая защитные механизмы жуков.
— Я сказала, что мне нравятся жуки.
— Я сказал, что мне нравишься ты. — Он посылает мне грустную улыбку, его глаза слезятся от горя и дыма. — Я дал тебе свою визитную карточку. Месяц спустя ты подарила мне свое сердце.
Я кашляю сквозь слезы, мои легкие горят.
— Джаспер, я…
Дверь распахивается. Раздаются голоса.
Мое сердце выскакивает из груди.
— Сюда!
Я вскакиваю на ноги и ударяюсь головой о верхнюю часть клетки. Джаспер зовет, размахивая руками, когда в комнату врываются люди в огнеупорных костюмах.
Я не могу в это поверить.
Я сплю.
— Помогите нам! — кричит Джаспер. — Вытащите нас отсюда!
Болторезы срезают висячие замки.
Мой. Джаспера.
Мы свободны.
Когда я выползаю из клетки, меня поднимают на ноги.
Я чувствую себя оцепеневшей. Живой.
Кашляя и задыхаясь, я бегу к мужу, когда один из мужчин перехватывает меня, поднимает на руки и выносит через открытую дверь. Джаспер идет за мной, опираясь на пожарного, чтобы не упасть. В коридорах полыхает пламя, а мои глаза застилают дым и слезы. Впереди выход. Свобода. Это все, чего я хотела, чего жаждала, к чему стремилась…
— Подождите! — умоляю я, вырываясь из хватки мужчины. — Айзек. Мы должны найти Айзека!
Он держит меня крепче, его голос звучит глухо сквозь защитную маску.
— Мы выводим всех, мэм. Сохраняйте спокойствие.
Но я не могу оставаться спокойной. Айзек может быть все еще внутри этого горящего здания.
— Нет, пожалуйста, нам нужно вернуться. — Я вырываюсь, умоляю. — Пожалуйста! Мы должны вернуться!
Он не отвечает и продолжает идти вперед.
Я оглядываюсь назад и вижу, как Джаспер закрывает рот и нос передней частью рубашки. Он шагает вперед, прижав подбородок к груди. Сигналы тревоги оглушительны. Мои отчаянные призывы заглушаются шумом.
— Айзек!
Может, он уже выбрался.
Может быть, он уже на свободе.
Боже, пожалуйста…
Когда мы оказываемся на улице и вдыхаем теплый мускусный воздух, я зажмуриваю глаза — нас встречает слишком яркий, слишком интенсивный вихрь полицейских огней. Уткнувшись лицом в плечо мужчины, я делаю первый за два года вдох, наполненный запахом природы.
Я глотаю его. Смакую его.
Я делаю это снова, поднимая лицо к ночному небу, не открывая глаза. Легкий ветерок ласкает мою кожу. Мои волосы развеваются. Громкие звуки окружают меня, но я теряюсь в этом моменте. Что-то такое простое, такое обычное, такое чистое… что-то, что я больше никогда не буду принимать как должное.
Я встаю на ноги, все еще держась за руку пожарного, чтобы сохранить равновесие. Я приоткрываю один глаз, но из-за мигающих полицейских огней это больно. Слишком ярко. Прижав ладони к глазам, я несколько минут привыкаю к новой обстановке.
Затем мои веки медленно открываются. По одному. В поле зрения попадает толпа людей: спецназ, полицейские, пожарные, шланги, машины скорой помощи.
Где Айзек?
Джаспер хватает меня сзади.
Я издаю хриплый крик, когда он заключает меня в объятия, и вдыхаю еще один запах, который больше никогда не приму как должное, — его. Остатки дубового одеколона и шампуня с ароматом чайного дерева атакуют мои чувства, смешанные с дымом и потом.
Я рыдаю, прижимаясь к его груди, обвивая руками шею и притягивая ближе.
— Эверли… Боже мой. — Он целует мои волосы, гладя обеими руками мою спину. — Я с тобой, детка. Я рядом.
Прижимая его к себе еще крепче, я целую шею над воротником. Он обхватывает мое плечо одной рукой и слегка отодвигает, скользя взглядом по моему перепачканному сажей лицу. Я вижу выражение неподдельного благоговения, он морщит лоб, губы приоткрываются.
Я ошеломленно смотрю на него.
Он постарел.
Его глаза выглядят по-другому.
Обняв ладонями его лицо, я провожу большими пальцами по его слегка заросшей щетиной челюсти.
— Я думала, ты умер, — хриплю я, и слезы льются с новой силой. — Я не надеялась, что смогу снова прикоснуться к тебе.