«Я не боюсь тебя, Малфой… Нисколько!»
Это было самовнушением, потому что на самом деле Гермиона немного испугалась такого резкого поворота событий. Но показывать этого была не намерена. Она, внешне спокойная, стояла и смотрела Драко в лицо, давая понять всем своим видом, что ей не просто не страшно, ей — все равно.
«Ты ничего мне не сделаешь. Ничего…» — повторяла она про себя, пока Малфой медленно наклонялся к ее шее.
Начинать соблазнение с губ — уж слишком традиционно. Драко это надоело! Он видел, как сами собой — от сладкого предчувствия — закрываются глаза, как пульсирует вена под нежной кожей.
«Попалась», — и эта мысль опьяняла.
Зря Малфой так подумал про Гермиону, потому что как только губы коснулись шеи, именно его волшебная кровь застонала. Разогналась по венам чистой, но бурной рекой.
«Черт! Что происходит?»
Рука Драко чуть дрогнула от непривычных ощущений, но не поцеловать Гермиону снова он не смог. Внутри разгоралось странное чувство… Опасное… Определенно! Он едва-едва провел мягкими губами по шее, изучая взглядом завораживающий рисунок вен под тонкой кожей, и замер, медленно вдыхая ее аромат.
«Значит, именно так пахнет нечто запретное… пагубное… грязное».
Малфой почти не удивился: табу всегда завораживали. Его — точно.
Еще один поцелуй. Долгий... Будоражащий кровь. Второй... Третий...
Гермиона не ожидала такого. Не поцелуев, нет. Иного... Она — о, господи! — ощутила особое тепло в ногах. Голова немного закружилась.
«Подумаешь!.. И сов... сем не при... ятно... Просто губы... Тог... да... да... почему?.. »
Гермиона ослабевшим голосом запротестовала:
— Отпусти меня немедленно! Это же библиотека… Наглость какая!
Губы Драко в который раз коснулись шеи и застыли, пытаясь сдержать рискованный порыв: поцеловать Грейнджер менее целомудренно. На сегодня этого не планировалось. Но так тянуло!
— Лучше не зли меня, — сдерживая неожиданный гнев на нее и на себя, процедил Малфой. — Или ты предпочитаешь гриффиндорскую гостиную? — волновало одно: лишь бы не заметила, лишь бы не поняла... «Какого черта я слабею?» — Я не отпущу тебя, ведь мы еще не договорились о награде. И разговаривать об этом я буду на своих условиях.
— Так что ты хочешь? — Гермиона стремилась не только не думать о губах Драко, но и побыстрее прекратить это испытание. — Меня тебе не видать.
— Ну это как посмотреть... Кое-что я уже видел, не так ли? И это было... весьма и весьма... вкусно.
— Забудь, — запретила ему Гермиона. — Или учти, мой Обливиэйт тоже безупречен.
— А ты учти, что когда проиграешь, скажешь своим друзьям, что спала со мной.
— А это еще зачем? Что за бред? — с возмущением спросила Гермиона и уперлась кулаками в плечи Малфоя.
Он посмотрел ей в лицо и ответил тоном, не желающим терпеть никаких возражений:
— Просто я так хочу. Этого достаточно.
— Но это же будет неправда! Я ни за что не попрошу тебя!
— Почему же? — с непритворным удивлением произнес Драко и с небольшим, но все-таки нажимом опустил руки Грейнджер вдоль тела. — Не только попросишь, но и… — Малфой оборвал фразу. «Будешь умолять, идиотка!» — В любом случае, это мое условие. А какое твое? — и снова наклонился к шее. Она будто звала его…
Гермиона ослабла еще сильней, когда Драко поцеловал ее за ушком и слегка коснулся кожи кончиком языка.
— Я сообщу тебе о нем позже, Малфой. Как только придумаю что-нибудь особенное, — голос дрогнул от нежных прикосновений.
Драко пытался овладеть положением:
— Не трать силы. Не стоит...
— А ты не забегай вперед. И давай условимся о следующем: никому ничего не рассказывать.
— Любишь секреты, Грейнджер? — ласково прошептал Драко, понимая, что этим можно добиться гораздо большего. Как и компромиссом. Сдать одну позицию ради успеха не помешает: — Так и быть… договорились. Тебе, определенно, везет, я сегодня добрый.
Правая рука Драко отпустила талию и потянулась к вороту блузки, слегка отвела его в сторону и губы прикоснулись к ложбинке между ключиц. Гермиона ощутила едва уловимый аромат и с изумлением заметила, что пахнет Малфой восхитительно. Не приторно. Тонко. Соблазнительно.
— Раз мы обо всем договорились, — она не без труда пыталась сохранять самообладание и говорить более безразлично: — Ты отпустишь меня наконец?
— Ну, даже не знаю, — Драко сильнее прижался к ее телу своим, и Гермиона поняла, что он возбужден.
Малфой хотел, чтобы Грейнджер почувствовала это. Вот так. Нагло. Решительно. Потому что его тело не просто просило об этом, а требовало. И этот факт начал волновать не на шутку.
«Стойкая грязнокровка. Я, что, недостаточно хочу? Или... она? Теряю навык».
И хотя Гермиону необъяснимо дразнило столь откровенное проявление желания, она собрала волю в кулак и воскликнула:
— Всё! Хватит с меня, — и со всей силы оттолкнула Малфоя от себя, как только ощутила, что его рука нахально и не спеша поползла по бедру.
Драко, скрывая эмоции, улыбнулся в ответ и елейно заявил:
— Не хватит. Твое сердце, бьющееся, как колокол, говорит о том, что ты лжешь. Это был аванс. Всего лишь... Но если ты капитулируешь прямо сейчас, я пойму.