– Вы, наверно, торопитесь вернуться и начать лечение?
Он открыл перед Трикси дверцу машины, и она благодарно откинулась на мягком сиденье. Когда он сел рядом, она сказала:
– Если вы хотите побыстрей вернуться, нам не стоит пить чай.
Он дружески похлопал ее по колену, отчего она вздрогнула, как от электрического удара.
– Нет-нет, времени у нас достаточно. Мы вернемся задолго до семи. А пока я буду в операционной, ты сможешь привести себя в порядок. Позже встретимся в холле.
Она повернулась и взглянула на его спокойный профиль.
– Встретимся? В холле? Зачем?
– Я сказал Миес, чтобы она приготовила ужин к половине девятого.
– А кто такая Миес?
– Моя экономка. Здесь у меня маленький домик на Харли-стрит; я живу там, когда бываю в Англии. – Он затормозил. – А вот и Лошел.
Отель был маленьким, гостеприимным и уютным. Они ели оладьи с маслом, фруктовый пирог и пили чай, и профессор ни разу больше не упомянул об эндокринных железах. Он мило болтал о каких-то мелочах, не имеющих отношения к ним самим, а Трикси вставляла свои замечания и думала о том, как сильно любит его.
До больницы они добрались вовремя, даже на десять минут раньше. Профессор высадил ее из машины и проводил до входа.
– Я буду ждать здесь, – сказал он. – Освобожусь где-то через час.
Он дружески похлопал ее по плечу. Она сказала: «Отлично» – и поспешила к дому, потому что поняла, что он торопится уйти. В своей комнате она сняла костюм и прочесала весь свой гардероб, надеясь найти там хоть что-нибудь на сегодняшний вечер. Не бархат и не креп; их она надевала в редких торжественных случаях. Был у нее один очень простой костюм, схоронившийся среди летних платьев. Она носила его уже несколько лет – ей нравился практичный цвет мускатного ореха. У него был высокий круглый воротничок, длинные рукава и просторная длинная юбка.
Она собралась за несколько минут, спустилась вниз в пустую гостиную и стала читать забытую тут кем-то вчерашнюю газету. Она изо всех сил старалась понять хоть что-либо в длинной политической статье, когда голос сестры-хозяйки заставил ее обернуться к двери.
– Сестра Доветон, профессор ван дер Бринк-Шааксма появится через пять минут. – И добавила сурово: – Признаться, я удивлена. – Она посмотрела на покрасневшую Трикси и фыркнула. – Вот уж не знала, что вы знакомы.
Трикси натянула перчатки и в последний раз посмотрелась в зеркальце. Сестра-хозяйка была угрюмой дамой неопределенного возраста, ее переполнял невыразимый скепсис по отношению к молодым сестрам – она страшно их не любила. А счастливой Трикси так хотелось, чтобы и все остальные тоже были счастливы…
– Да уж, – сказала она беспечно, – я и сама удивлена!
Профессор уже ждал в холле.
– Все в порядке? – осведомилась Трикси. – Все уладилось?
– Да, эта женщина будет хорошей пациенткой. – Он открыл двери, они вышли и сели в машину.
– Вы сегодня все дела закончили?
Он завел мотор и вырулил на вечернюю трассу.
– Да. До утра больше нечего делать. Надо повидать ее личного врача – она частный пациент – и обсудить дела с моим регистратором.
Трикси почувствовала, что он внезапно забыл о ее присутствии. Она молча просидела всю дорогу.
Они выехали на тихую улицу, вдоль которой тянулись старинные высокие дома; рядом с каждым – одинаково спокойные площадки, посередине площадок – маленькие закрытые садики.
– Ты совсем притихла, – сказал вдруг профессор.
– Я думаю о том, как непохоже здесь на Тимоти…
– Конечно. А мой дом в Голландии вообще совсем другой. Он стоит в маленьком поселке недалеко от Лейдена – там очень спокойно. Ты любишь сельскую природу?
– Да, очень.
Он повернул на узкую улочку, вдоль которой тянулись дома в стиле эпохи короля Георга, и остановил машину.
– Вот здесь я живу, Беатрис. Профессор вышел и открыл перед ней дверцу машины. Выйдя, Трикси застыла и огляделась вокруг. Дома, которые она видела при свете уличных фонарей, можно было назвать украшением города; конструкции легкие и изящные, как на картинке. И тот дом, к которому вел ее профессор, тоже был безукоризнен. Над черной дверью висел фонарь, и к этой двери вели три маленькие ступеньки с тоненькими перильцами. В полукруглом окне теплился огонек, и из первого этажа струился яркий свет.
Профессор открыл дверь, молча пропустил ее вперед и провел в узкий длинный холл с увешанными картинами стенами, красным ковром на полу и маленьким столиком. Из холла наверх вела винтовая лестница, а на противоположной стороне был целый ряд дверей. В конце холла была еще одна открытая дверь, из которой и вышла маленькая полная старушка.
Профессор снял с Трикси пальто.
– Миес… – Он поговорил с ней немного по-голландски, а потом повернулся к девушке. – Миес знает английский, но стесняется говорить. Зато все отлично понимает.
Трикси протянула старушке руку, и та улыбнулась, сморщив при этом круглое личико. Миес можно было дать и пятьдесят, и семьдесят. Волосы темные и блестящие, маленькие светлые глазки ярко сияют над круглыми щеками, вот только руки обезображены артритом и голос звучит по-старушечьи. Она тепло улыбнулась Трикси.
– Счастлива познакомиться, мисс.
Она забрала у профессора пальто Трикси, сказала ему что-то на своем языке и поспешила уйти.
– Сюда, – сказал профессор и ввел Трикси в комнату. Маленькая это была комнатка, но обставленная с большим вкусом. В ней находились уютные мягкие кресла и просторная софа, висели небольшие бра, у стены стоял застекленный шкаф с серебром и фарфором. В стальном камине горел огонь, а рядом грелись большой полосатый кот и собака непонятной породы. Кот, казалось, не обратил на них никакого внимания, но пес тут же вскочил и радостно завилял хвостом.
Трикси наклонилась и потрепала лохматую голову.
– Ваш?
– Наш общий с Миес. Я же не могу возить его туда-обратно из Англии в Голландию, иногда я не бываю здесь неделями, даже месяцами – в общем, он живет тут с ней, а со мной общается, когда я приезжаю. Его зовут Цезарь.
– Почему? – Она села в кресло, придвинутое профессором.
– Вспомни любимое выражение Цезаря: «Пришел, увидел, победил». Пес действовал так же: пришел – по-видимому, ниоткуда, – увидел нас, решил остаться и победил – завоевал доброе сердце Миес с первого взгляда.
Он сел напротив нее, а кот вскарабкался на ручку его кресла.
– А кота как звать?
– Гамби.
Трикси засмеялась:
– О, я знаю – это из книжки Т.С. Элиота «Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом». – Она добавила удивленно: – Вы ее читали?
– Да, еще в школе. Гамби – кот Миес, и этой парочке совсем неплохо без меня.
– А Миес не скучно тут одной?
– Здесь есть горничная, Глэдис. Они дружны. – Он встал. – Хочешь выпить? До обеда у нас еще есть немного времени.
Они посидели молча, потягивая коктейль, а потом Трикси спросила:
– Вам сегодня еще нужно будет заехать в больницу?
– Да, отвезу тебя и загляну к пациентке, посмотрю, все ли в порядке. Утром я буду в поликлинике, а днем вернусь в больницу.
– А в Голландию пока не собираетесь?
– Ненадолго, перед Рождеством. В декабре я принимаю там экзамены, а в январе провожу семинары, так что придется туда наезжать. На самолете тут всего ничего, всегда можно слетать на несколько часов.
Миес пришла сказать, что обед на столе. За едой профессор, к великому разочарованию Трикси, ни разу не заговорил ни о себе, ни о ней. Девушке было интересно, живы ли у профессора родители, но она ни о чем не спрашивала. Хлебая суп из артишоков, она вслух вспоминала день, проведенный на восточном побережье, а жуя утку, запеченную в винном соусе, сделала несколько замечаний о чудесной погоде. Два бокала белого бургундского после коктейля развязали ей язычок, и она наконец решилась перейти к более близкой теме.