— И теперь мы знаем, когда примерно это происходит, - сказал я, - вот только как настроить его на нужный отрезок времени.
Погоня
Мы набрали воды и подготовились к плаванию. За столь короткое время ребята уже неплохо сработались и стали прекрасной командой, вот только Паша с профессором часто спорили на разные темы, ну и абсолютно все баловались выпивкой.
Корабль шёл быстро, попутный ветер способствовал нам. До индейского острова было несколько дней пути, которые мы преодолели без происшествий. Только иногда Паша с вороньего гнезда замечал вдали вымпел какого-то судна, но это был не галеон Хуана, и все быстро успокаивались, мало ли в этих водах ходит кораблей.
В один из дней разыгрался шторм, но после того страшного с вихрем они нас больше не пугали. Паша стоял за штурвалом и даже хвастался тем, что ему это начинает нравится.
Рука Маши всё никак не заживала, и она стала плохо спать по ночам. Мы с опасением думали, что это горячка или ещё какая-нибудь тропическая болезнь. Ей срочно был нужен врач.
В то утро меня разбудил стук в дверь, кто-то отчаянно колотился в неё. Я пытался встать так, чтобы не разбудить Ольгу, но та уже проснулась, и взъерошенная и злая сидела на кровати.
— Кого там чёрт принёс в такую рань!
— Открывайте, Лёха, за нами корабль!
Я надел штаны и слез полностью с кровати, поцеловал Ольгу и отворил двери. Слегка пьяный Борис раскачивался в проходе, он был явно взволнован.
— Лёха, скорее! Корабль, он стремительно приближается к нам!
На палубе собрались ещё сонные ребята, помятый Паша, профессор в разбитых очках и Боря, он стоял ночью на вахте. Я взял подзорную трубу и посмотрел по сторонам. Совсем недалеко виднелись острова индейцев, так нужные нам.
— Вон там, с подветренной стороны!
И действительно, нас явно догонял небольшой кораблик без опознавательных знаков, флаг опущен, и только паруса разукрашены жёлтыми крестами.
— Испанцы? На парусах их знаки, но почему не поднят основной флаг? Так делают только пираты.
— Что будем делать? Их больше, а у нас женщины, бой мы принять не сможем.
— Попробуем спросить у них, что им надо. Возможно спутали нас с кем-то.
Я взял в руки сигнальные флажки и встал на корму. Если подать верный сигнал, то нам ответят. « Я хочу установить с вами связь», передал я флагами.
И нам ответили: «Немедленно остановите своё судно». Я спустился на нижнюю палубу и передал ответ ребятам. Пока мы болтали, прозвучали выстрелы.
Шхуна развернулась к нам бортом и выстрелила книппелями. Казалось, этого боя избежать невозможно.
Глава 19
Раздался оглушительный треск и грот-мачта рухнула в воду, сокрушая всё на своём пути. Наш корабль резко сбавил ход и частично потерял управление. Я ринулся к штурвалу и попытался выкрутить его, чтобы избежать повторного бортового залпа, но было уже поздно. Абордажная рота закинула крючья кошки и с силой подтягивала корабль к своему. Свирепые вооружённые матросы в испанских мундирах грозно озирались по сторонам. Пригибаясь от залпа мушкетов я успел заметить видного человека в чёрном капюшоне, его глаза сверлили нас огнём и, казалось, невозможно было укрыться от его взора.
На палубу прыгнули люди, я отпустил штурвал и поднял руки, сопротивляться было бесполезно. Часть тут же кинулась ко мне и повалила на доски, остальные разбрелись по кораблю, искать остальных. Из каюты выскочил мальчишка, и бросился искать мать, он кричал и плакал, какой-то солдат бросился к нему и грубо схватил его за руку, тот начал отчаянно сопротивляться и кричать ещё громче.
Юлю вели с нижней палубы, увидев сына она зарыдала и хотела бросится к нему, но её крепко держали солдаты.
— Не смей трогать мою жену, собака!
Борис с бревном наперевес бросился на них, и уже замахнулся для удара, как ряд мушкетов повернулся в его сторону и прогремел залп. Он выронил бревно и упал замертво на сырые палубные доски. Юля вырвалась из рук солдата и кинулась к мужу, но тут же была сражена выстрелом в грудь. Бедный ребёнок, потерять в одно мгновение отца и мать, это слишком жестоко. Все мои проблемы тут же пронеслись у меня перед глазами, но я не мог вспомнить ничего подобного по жестокости и боли. А солдаты молча смотрели на своего хозяина, и ничуть не смущались содеянного. Мальчика держали тут же, прямо перед телами истекающих кровью родителей. Он брыкался и рыдал, но не мог вырваться.
Ко мне подошёл человек с пронзительным взглядом, он жестом приказал поднять меня на ноги и взглянул мне в глаза. От такового взгляда можно и душу Богу отдать, что-то было в нём такое пронзительное и страшное. Черты его были столь резкими и точёными, как будто у статуи. Капюшон скрывал непослушные седые волосы, уже немолодой, этот человек выглядел как священник или какой-то знатный сановник.