ел Вомика. — Молодому новому гостю явно понравилось у меня на балу? — спросил он с надеждой в голосе. — Да, понравилось— ответил Ганц. — Хорошие старомодные костюмы у вас! И музыка хорошая. А ваша гостья великолепно танцуют— добавил Ганц, с улыбкой взглянув на Элайну. — Я не совсем понимаю — ответил Вомика. — Эти костюмы последней парижской моды. Или у тебя есть еще новее? — добавил он с легкой улыбкой. Ганц с недоумением посмотрел на Вомику. — Да, это костюмы парижской моды 1825 года. Может, есть и новее — сказал Вомика, с улыбкой смотря то на Элайну, то на Ганца. — Уже почти год как прошел... Вомику позвали другие гости, и он спешно покинул Ганца и Элайну. — Элайна, это какая-то шутка? — нервно спросил Ганц у своей подруги. — Костюмы начала девятнадцатого века? Мы ведь живем уже двадцать первом. — Ганц, ты , наверно слишком много выпил. Вторую бутылку не заказываем. — укоризненно сказала Элайна. — вот, лучше посмотри, новые гости пришли. Не поздно ли для них? Ганц посмотрел на парадную дверь. Вомика с присущей ему элегантностью встречал двух дам. Они также были одеты в старомодные платья с узорами. Вомика поприветствовал их и провел за один из соседних столов. Кроме них , за этим столом сидели двое мужчин во фраках. Странно, Ганц не видел этого стола раньше, он мог это сказать с большой уверенностью... Музыка вальса уже давно смолкла, а оживленные беседы в зале затихли. Тишина была такой, что Ганц услышал шум дождя на улице. Стук капель о крышу зала был размеренным и успокаивающим. У Ганца появилось чувство, что он никогда и не покидал это место, ему было хорошо на этом прекрасном балу, с этой хорошенькой девушкой и с таким любезным хозяином...К чему идти домой, к чему эта спешка? Нужно наслаждаться моментом. После окончания бала он предложит Элайне встретиться завтра. И нужно обязательно взять у нее номер телефона... Ганц уже хотел отвести глаза от того столика, куда Вомика усадил двух новых дам. Но вдруг он заметил, как одна из них резко покачнулась и упала на два соседних пустых стула. Он видел ее только лишь со спины, но мужчина во фраке, сидевший напротив, резко отвернулся от упавшей дамы, лицо которой он мог видеть, и позвал Вомику. — Вомика! Вомика! — кричал он. Благо, хозяин бала был рядом. — Когда, ты уже научишь гостей следить за временем? Зачем приходить сюда, если ты собираешься снова умирать через две минуты?— добавил мужчина во фраке, завидев, как хозяин бросил все свои дела и бежит к их столику. Ганц снова оторопел. Значит, тот случай с Пестером... — Ганц! На обращай внимание, у них просто небольшое недоразумение. — услышал Ганц ласковый и успокаивающий голос Элайны. До него донесся гнилостный запах трупа, но он был уверен, что это всего лишь галлюцинация. Он еще не отошел от того, случая с Пестером, вот и все. Ему снова все показалось. Возможно, за тем столом произошел некий инцидент, но явно не то, что услышал Ганц. Тем не менее, Ганц снова посмотрел на тот стол. Упавшей дамы уже не было. Остальные гости за столом смеялись и веселились. Все шло своим чередом. — Говоришь, сейчас 1826 год? — спросил Ганц. — Конечно, а какой же еще? Вот ты смешной! Действительно, а какой же еще год может быть? Ганцу все казалось настолько логичным. К их столу подошел один из тех мужчин во фраке, которые сидели за столом, где странный образом исчезла дама в платье. — Позвольте представиться— сказал он, поперхнувшись.— Мартирус. Прошу прощения за то, что прерываю ваш разговор, но бал скоро закрывается. Вомика просил передать это всем гостям. — Это один из слуг Морса, Ганц. — сказала Элайна. — Мартирус, большинство гостей, которые не с нами, уже разошлись? — Да, Элайна. Вы с этим новым молодым человек — одни из немногих, кто остался на балу. И еще две барышни, которые едва ли успели к закрытию. — Хорошо, скоро придет наш час, Мартирус — сказала Элайна. — А пока оставь нас сейчас же. Ганц был удивлен резкостью тона Элайны по отношению к Мартурису. Потом оно осознал, что Элайна просто хотела, чтобы им никто не мешал. Она хотела побыть наедине с ним. — Ганц, тебе предстоит открыть еще много нового и неизвестного в жизни. И я хочу, чтобы ты жил. В центре зала Ганц уже не видел гостей. Там стоял один Вомика. Он опустился на колени и стал что-то рисовать на полу. Все это Ганц видел боковым зрением. Сам он смотрел на Элайну. — Эх, Ганц, как мне нравятся такие, как ты! Ты сейчас сидишь и даже не знаешь, куда ты попал! Завидую я тебе, ведь незнание— блаженство. — Ты о чем? — спросил Ганц, не понимая ее. — Ганц, ты один из лучших представителей мира живых своего времени. Мне ты очень нравишься, жаль только, что мы из разных миров. — Элайна, о чем ты говоришь? — недоумевал Ганц. Он не услышал ответа. Посмотрев на лицо Элайны, он заметил на нем глубокую печаль. Элайна пыталась закрыть лицо руками, но было поздно. Ганц увидел, как из ее глаза покатилась кровавая слеза. Он не мог отвести от нее глаз. Но ему также было интересно, что делал Вомика в центре зала. Тем временем Вомика все настойчивее и настойчивее рисовал что— то на полу. Ганц встал, чтобы посмотрел, что это. Вомика рисовал...пентаграмму! Разряд… — Как я уже устала от всего этого. Ты мне нравишься, Ганц, но нашу участь ты разделять не должен! Живи, забудь меня! — Что все это...— не успел закончить свой вопрос Ганц. Разряд… Нарисованная Вомикой пентаграмма резко загорелась. От нее шел бордово— желтый дым. Вомика продолжал рисовать круг вокруг горящей пентаграммы. Дым становился все гуще и гуще. Он начал заполнять весь зал. Дым дошел до первого стола, и внезапно стол загорелся, а все сидящие за ним оставшиеся гости превратились в такие же полусгнившие трупы, как труп Пестера. В этом Ганц мог не сомневаться. Теперь он уже полностью верил своим глазам. — Огонь показывает нашу суть. В этом времени мы — как рыба на суше. Мы все ведь давно мертвы. — мрачным голосом комментировала Элайна пожар в зале, как что— то обыденное. — Надеюсь, тебе у нас понравилось, свежий гость! — услышал Ганц хрипловатый, дьявольский крик Вомики, адресованный ему. — Отстань от него, он не наш, демонический труп! — крикнула Элайна в ответ. Больше всего Ганца удивило то, как стоически воспринимали будущую смерть оставшиеся гости. Двое мужчин в черных фраках и оставшиеся за столом женщина не паниковали и не кричали, а спокойно ждали, когда огонь их поглотит и они, что еще более удивительно, не сгорят, а превратятся в полусгнившие в земле трупы, превратятся примерно в то, что осталось от Пестера. Адский дым от пентаграммы добрался и до самого Вомики, который стоял по центру зала, смотря на потолок. Его кожа загорелась, но его крика Ганц не услышал. Когда дым развеялся, вместо Вомики Ганц увидел труп , у которого не было полголовы. По телу ходячего трупа Вомики ползали черви исполинских размеров. Один из них посмотрел на Ганца и раскрыло свою отвратительную пасть. Дым от разгорающиеся пентаграммы подбирался к столику, где сидели Элайна и Ганц. — Бежим! — крикнул Ганц, хватая девушку за руку. Рука Элайны была холодной, как лед. — Вот наивный! — обреченно воскликнула Элайна. — Бежим? Ты сбежишь от ада? Меня уже давно нет! Куда я могу сбежать от смерти, если я мертва? Ганц посмотрел в глаза Элайны, которые плакали кровавыми слезами. Они были полны сочувствия и сопереживания не к себе, а к нему, Ганцу. Он были полны сожаления за жизненные грехи, из- за которых Элайна и очутилась здесь. — Я видела эти мертвые лица 180 земных лет. Ты был чуть ли не единственным чужаком здесь.— говорила Элайна, держа его руку своей ледяной рукой. Из-под пола зала раздался дикий шум. Ни одно животное на земле не могло издать Элайна приложила свое холодное ухо к сердцу Ганца. Да, Ганц был теплым. — Ганц, я же слышу, что ты жив! Ты жив! В тебе еще бьется сердце. И ты...теплый... Вомика — прислужник Тьмы... — грохот заглушил голос Элайны. Разряд… — Вомика — прислужник тьмы!!— заорала Элайна, пытаясь перекричать шум— заманил тебя сюда. Мы пытаемся свежими душами из мира живых. Тем самым мы остаемся на этом кругу ада, где вечный бал! Но ты жив! Спасайся! Тем временем случилось то, следовало ожидать. Огонь с горящей пентаграммы перекинулся на под рядом и стены. Те, кого не достал дым, съест сам огонь. — Представь, что всего этого нет! Ты не боишься этого! — кричала Элайна на ухо Ганцу. — Это наше мучение — мы заживо сгораем, а затем балл начинается снова. Снова и снова. Но ты это не переживешь! Спасайся. Ничего этого нет! Элайна встала и хотела бросится в пламя, чтобы не ждать, когда оно ее само поглотит. Чем раньше переживешь мучение, тем лучше. Но Ганц поймал ее за платье. — Я тебя не пушу! — крикнул он— никогда! Элайна вырвалась из его рук с криками “ Ты жив, а я — нет” . Через мгновенье пламя поглотило Элайну. — Возможно, он давно мертва, но она достойнее десятка живых на земле, которые все равно больше похожи на трупов! — сказал вслух Ганц. Вокруг него стоял страшный грохот и треск. Столик, где они сидели, сгорел. Через мгновенье огонь добрался до Ганца, и он горел заживо, испытав такие мучения, которые нельзя описать словами ни одного из земных языков. Мы потеряли его… Бал снова начался. За столом сидела Элайна, во взгляде которой на ее соседа Ганца читались радость и боль одновременно. За столом также сидел Мартирус, прислужник Морса и Мардука. Их было трое за столом. Ганц пересел к Элайне. . Тело неопознанного молодого человека дост