Дерзкий маневр артиллеристов едва не стоил жизни смельчаку командиру. Фашистский офицер, выскочив из окопа, вскинул пистолет. Смерть стояла в десяти шагах. Но прежде чем гитлеровец успел нажать на спусковой крючок, по нему полоснула автоматная очередь. Вздрогнула, запрокинулась голова фашиста; покатилась с бруствера в лужу, блеснув кокардой, фуражка.
— Отбрыкался, — услыхал Иван знакомый голос за спиной.
Обернувшись, увидел круглую, вечно улыбающуюся физиономию своего ординарца. Минутная растерянность сменилась теплой радостью.
— Дружище, — глубоко вздохнув, только и вымолвил он, — выручил.
— В счастливой рубашке вы родились, товарищ лейтенант.
— Ты эту рубашку успел на меня надеть раньше, чем выстрелил фриц.
— Теперь вы уж ее, пожалуйста, не снимайте.
— Есть не снимать, — пошутил Быков, — и тебе тоже приказываю надеть…
Вой мины заставил обоих плюхнуться на землю, прямо под ноги лежавшего навзничь обера. И вовремя. Раздался взрыв, обдавший их брызгами грязи, следом второй, третий.
— Вот паразиты, товарищ лейтенант. По своим мертвецам лупят.
— Как бы нас не вспомнили. Давай-ка лучше, пока осколки не продырявили твою рубашку, махнем вон к той хатенке.
И вот сегодня еще одна проверка — родился Быков в счастливой рубашке или нет. Ворвавшись в деревеньку, Быков приказал артиллеристам закопаться в землю, надежно замаскироваться. Он знал, что немцы попытаются вернуть потерянные позиции.
И действительно, долго ждать их не пришлось. Через час на огневые позиции батареи, замаскировавшейся в молодом кустарнике, двинулось до тридцати танков в сопровождении автоматчиков на бронемашинах.
— Все готовы? — обратился Быков к батарейцам.
— Готовы! — донеслось со всех сторон.
— Сегодня Гитлер, как видите, на танки не скупится. Как, устоим?
— Не впервой.
В бинокль Быков отчетливо видел, как из клубов пыли вырисовываются очертания немецких машин. Белые кресты с немецкой аккуратностью обведены черной краской. Но не это приковывало внимание офицера.
— Белоусов, — обратился он к наводчику. — Видишь танк с тремя антеннами? Возьми бинокль, рассмотри получше.
— Вижу, товарищ капитан, — шестой справа. Вон он выстрелил сейчас.
— Точно, Белоусов. Это командирская машина. Она наша с тобой. Понял?
— Так точно.
— Я установлю прицел, и по моей команде ты откроешь огонь.
— Будет сделано, товарищ капитан, по всей науке. Если бы я мог связаться с ними по радио, я бы предупредил их, чтобы фрицы начали читать молитву. Они ведь верующие, а ведь верующие отходят в мир иной со словами Священного писания.
Сумел Иван Быков воспитать в своих бойцах твердость духа, презрение к смерти. Какой бы другой солдат, кроме русского, мог бы так вот спокойно подтрунивать над врагом, который, одетый в броню, бешено мчится на него, ощетинившись копьями современного боя — пушками и пулеметами.
До головной машины оставалось семьсот метров.
— Внимание! Приготовиться!.. Первому — по головному, второму — по стреляющему, Белоусов — по командирскому… Огонь! — И снова вздрогнула земля, и вновь полетели снаряды, и закипел бой. И казалось Быкову, что схлестнулись в сече две древние рати, две силы неисчислимые, и скрежет битвы далеко разносится по бесконечной равнине России.
На огневых позициях, вздымая комья земли и низвергая осколки, рвались вражеские снаряды. Но среди сплошного грохота и ада раздавался спокойный голос командира батареи. Он подсказывал, советовал, воодушевлял.
Наводчики Кутаев и Белоусов, лейтенант Крындич, командиры орудий Кулинец и Смирнов подбили уже около десяти танков. Но противник упорно рвался вперед. Гитлеровцы хотели вернуть недавно утерянные опорные пункты и отбросить наши части назад.
Бой длился уже свыше двух часов. Из строя вышло два орудия, погибло шесть бойцов. Ранен в плечо Быков, комиссар Лемешко, каждый второй солдат батареи. И все же все остались на огневых позициях, один за другим посылая снаряды во вражеские машины.
Накалились стволы орудий. Вражеские снаряды рвутся и рвутся вокруг. Но артиллеристы выстояли. Батарея Быкова подбила и сожгла двадцать шесть танков и бронемашину.
Вечером Родимцеву позвонил командир полка майор Клягин. Доложив о проведенном бое, особо отметил стойкость и мужество гвардейцев капитана Быкова.
— Ходатайствую, товарищ генерал, о представлении капитана Быкова к ордену Ленина.
— А мы с комиссаром не согласны.
— Да он достоин, — заволновался Клягин.