4
Последние часы перед наступлением прошли в напряженной подготовке. Теплый таинственный летний вечер растаял в городе, повис над Голосеевкой. Гитлеровцы поутихли. Лениво, все реже вспарывали ночное небо пулеметные и автоматные очереди, угомонились артиллерийские батареи. Судя по всему, уверенные в своем успехе, оккупанты готовились к ночному отдыху, рассчитывая утром возобновить наступление, ворваться в город.
Ночной штурм десантников Родимцева ошеломил гитлеровцев, привел их в панику. Громогласное «ура» тысячным эхом покатилось по лесу. Батальоны первого эшелона в едином порыве бросились в атаку. Ошарашенные гитлеровцы открыли беспорядочную стрельбу, в панике принимая свои подразделения за атакующих десантников. К утру фашисты оказались отброшенными километра на три.
Гитлеровское командование вынуждено было временно отказаться от попыток нанести удар по Киеву на этом участке фронта. Пленные рассказывали, что внезапная ночная атака русских солдат с голубыми петличками на гимнастерках вызвала у них панику. Десантники дрались не только ожесточенно, но и искусно. Ночью в лесу они стреляли так метко, словно в тире. Если кончались патроны, брались за холодное оружие. Однако не все бойцы и командиры встретили рассвет. Многие пали, свято выполняя долг перед Родиной. Хоронили их здесь же, на окраине Голосеевского леса. Командир бригады, твердый, решительный, слушал у кромки могилы короткую речь комиссара. Но вот вырос свежий холм и прозвучала твердая команда Родимцева:
— Всем по местам!
Бой продолжался. Придя в себя, противник предпринял несколько контратак. Десантники стойко оборонялись. А когда их поддержали артиллерийским огнем корабли Днепровской флотилии и минометчики соседней бригады, снова бросились в атаку. И здесь произошло непредвиденное, произошло то, над чем потом долго мучительно размышлял командир бригады, переживая гибель многих бойцов. Когда бригада перешла в очередную атаку, противник стал демонстративно отступать перед вторым батальоном. Разгоряченный боем, командир одной из рот по своей инициативе, без приказа, поднял бойцов в атаку и сам бросился впереди цепи. Никто не обратил внимания на хитрость врага, оставившего в окопах хорошо замаскированные тяжелые пулеметы, автоматчиков. Фашисты подпустили наших бойцов почти вплотную и в упор расстреляли за несколько минут более половины роты. Этот случай напомнил всем, к чему может привести недооценка сил врага.
На следующий день десантники не остались в долгу перед фрицами. Молодые разведчики Подкопай и Попов-Печер доставили важного «языка». Да и как лихо взяли! При отступлении наших бойцов среди погибших остался один из разведчиков — притворился раненым. Несколько его товарищей укрылись в ближайшей воронке. Едва стало светлеть, как «раненому стало хуже», и он начал стонать. Не так уж громко, но достаточно для того, чтобы в передних немецких окопах было слышно. И враг клюнул. Трое фашистов поползли к «раненому». Оглянувшись, осмелели и даже встали в рост. Высокий фельдфебель ткнул «раненого» сапогом в бок:
— Рус, вставайт!
— Пособите, братишки, — словно в забытьи послышалось в ответ.
И не успели немцы охнуть, как двое десантников, словно стальные пружины, вылетели из соседней воронки и натренированным приемом сбили фашистов с ног. Не растерялся оживший «раненый», ударив сапогом в пах фельдфебеля. При сопротивлении двое гитлеровцев были уничтожены, а фельдфебель, который быстро понял, чего от него хотят, пополз вместе с десантниками. На допросе немец рассказал, что утром гитлеровцы нанесут мощный артиллерийский удар по переднему краю бригады, а затем перейдут в наступление. Полковник Родимцев приказал командиру батальона капитану Никифорову вывести за час до артналета бойцов из окопов и надежно укрыть. Одновременно с окончанием артналета десантники должны были снова занять боевые позиции. На этот раз точный расчет комбрига, четкость и самообладание десантников были противопоставлены фашистским планам.