— Что, в десантники хочешь? — спросил полковник.
— Ага, можно потрогать?
— Но-но, будет баловать, — любовно заворчала на него мать. — Ишь невидаль — автомат. Принеси лучше огурцов из кадки.
Парнишка стремглав бросился в чулан.
Тоскливо проводив взглядом сына, мать стала сокрушаться:
— Беда прямо с ним. Каждый день талдычит: отпусти да отпусти к бате на фронт. А какой из него вояка, мал еще. Возьмите моего Вовку с собой, а то ведь, чует мое сердце, убежит на фронт, а то и того хуже — придут немцы, он и выбросит что-нибудь такое, за что с головой расстаться придется.
— Да маловат он еще воевать, — возразил Родимцев.
— А вы не смотрите, что он ростом маловат, зато смышленый, работящий, обузой не будет.
Она с такой мольбой уговаривала комбрига и комиссара, что те не смогли отказать матери.
— Ну ладно, добро.
Вызванный в избу политрук Савелий Ржечук получил задание пристроить мальчишку к делу, подобрать ему обмундирование, поставить на довольствие. Отдав распоряжение, комбриг собирался поспать хотя бы часика два, но сделать этого ему не удалось. Где-то совсем рядом заухали разрывы артиллерийских снарядов, по дороге мимо дома потянулись подводы, забегали люди.
Родимцев и комиссар выскочили на улицу и чуть не попали под конную упряжку артиллеристов. Молодой лейтенант едва остановил лошадей, торопливо спрыгнул с седла.
— Ты что, обалдел? — отряхнувшись, сердито выругал его Родимцев.
— Никак нет, дислокацию меняю, — еле переводя дух, затараторил молодой лейтенант.
— Какую еще дислокацию, кто приказал?
— Проявляю инициативу, товарищ полковник, в город ворвались немецкие танки, прут напропалую, а у нас снарядов мало.
— И много их? — переспросил Родимцев.
— Наверное, дивизия, не меньше.
— А ты что, считал?
Переминавшийся от нетерпения с ноги на ногу лейтенант еще сильнее заморгал белесыми глазами, зачем-то стал дергать рукой козырек заляпанной фуражки. Комиссар взял его под руку чуть повыше локтя и спокойным, отеческим тоном произнес:
— Возьми себя в руки, сынок. Ты ведь командир, паниковать тебе негоже…
— Приготовиться к бою, оборудовать позиции, — резко отдал команду Родимцев.
— Есть, приготовиться к бою, — приходя в себя, ответил молодой лейтенант.
— И ни шагу назад, — добавил Родимцев, — стоять насмерть.
Не успели артиллеристы развернуть орудия, как впереди послышался натужный гул моторов.
— Не стрелять, подпустить ближе, — приказал комбриг, — на узких улочках они не разгуляются.
Закусив губу, напряженно всматривался вперед комиссар. Все сильнее и отчетливее рычали моторы приближающихся гитлеровских танков. Ведя огонь на ходу, они уже подошли совсем близко. Снаряды стали перелетать через головы обороняющихся.
— По фашистам огонь! — раздалась команда.
Огненный снаряд метнулся навстречу бронированным машинам. Затем последовал второй залп. Третий… А когда дым рассеялся, все увидели пять подбитых танков. Первая атака гитлеровцев была отбита.
— Ну что, лейтенант? — улыбнулся комиссар. — Значит, можно их бить.
Воспользовавшись затишьем, Родимцев стал пробираться задворками в штаб.
— Совсем как в детстве, — пошутил он, перелезая через забор сада.
— А моего сада нет, — помогая подняться комиссару, сквозь зубы проговорил автоматчик из взвода охраны. — Сожгли, сволочи.
Наконец добрались до штаба. Начальник штаба доложил обстановку, сообщил, что принял меры к жестокой обороне. Судя по всему, фрицы собрали на этом участке немалые силы и любыми средствами решили выбить десантников из Тима. Начальник штаба высказал свои соображения, что прорвавшиеся танки — это разведка боем. Он считал, что с часу на час последует наступление гитлеровцев, которые попытаются запереть десантников на городских улицах.
— Что предлагаешь? — спросил Родимцев.
Начальник штаба с болью посмотрел в глаза комбрига, не решаясь сказать того, что конечно же уже понимал сам полковник. Он только добавил:
— У немцев десятикратное превосходство. У них танки, авиация.
— Что ты меня как невесту к алтарю подводишь, — тяжело вздохнул Родимцев. — Конечно же бригаду надо выводить из города. Командуй. Соберем силы — вернем город.
Во второй половине дня немецкая авиация совершила два массированных налета на Тим. Фашисты сбросили сотни тонн смертоносного груза на головы мирных жителей и после короткого боя с прикрывавшими отход основных сил частями вошли в город.