Так Самчук прибыл «зайцем» в столицу, списался со своим адъютантом, попросил привезти обмундирование, помочь добраться до дивизии. И вскоре получил ответ, что его встретят в Саратове. Но в управлении кадров Самчук понял, что его планы возвращения в дивизию рушатся, как карточный домик. Как ни уговаривал он беседовавшего с ним полковника, тот выдал ему документы с предписанием явиться в другую часть.
Сердитый, раздосадованный, бродил по суровой Москве молодой, коренастый майор, тяжело опираясь на палочку, изредка морщась от боли в раненой ноге. Потом, словно окончательно решив что-то важное для себя, чертыхнулся и решительно поехал на Павелецкий вокзал. Здесь правдой-неправдой, ему одному известной, пробился в эшелон, отходивший в нужном направлении. Уже сидя в вагоне, ухмыльнулся себе под нос, вспомнив последний телефонный звонок из автомата в управление кадров. Услышав голос знакомого полковника, Самчук попросил, чтобы его не считали дезертиром и что воевать он будет в своей дивизии. Сказав это, моментально положил трубку. И вот сейчас, усталый и довольный, он дремал под стук колес увозившего на фронт поезда, представляя, как его будут встречать однополчане, как обрадуется молчаливый, сдержанный Долгов, сменивший его на посту командира полка.
8
Не всем в эту тревожную сентябрьскую ночь пришлось вздремнуть. Не спал командующий Чуйков, с телефонной трубкой в руке сидел напряженный Родимцев, деловито отдавал последние приказания перед броском через Волгу майор Долгов. Конечно, он знал, что на том берегу уже сражаются его боевые друзья, что они в обиду его не дадут, но дело в том, что переправляться полку предстояло не в центре города, где гвардейцы уже отбили ряд улиц, а правее, в районе завода «Красный Октябрь», идти штурмом на Мамаев курган, с высоты которого они будут у немцев как на ладони от начала переправы и до ее конца.
Командир полка вызвал комбатов. Все трое стояли перед ним в плащ-палатках, зеленых касках, с автоматами на груди. Молодые, ладные, стройные, как на подбор. Скажи кому, что младшему комбату девятнадцать, — не поверит. Вот они — Кирин, Исаков, Мощенко — уверенные. Они уже знают, что двум из них — Исакову и Кирину — брать Мамаев курган. Мощенко должен наступать в направлении оврага Долгий.
— Ну что, ребята, готовы? — как-то по-домашнему обратился к ним Долгов.
— К переправе готовы, — доложили комбаты.
— Вот и хорошо, тогда поехали. — Он сказал это так, словно полку предстояла не тяжелейшая переправа под смертельным вражеским огнем, не жесточайшая атака с ходу, а безобидная прогулка на моторных лодках.
— Есть, товарищ майор, — спокойно ответили комбаты.
И опять, в который раз, пошли в огненное пекло бронированные «Кавасаки», перебрасывая в сражавшийся город гвардейцев. Нервно ходил по штабу комдив, то и дело посматривая на часы. Он знал, что по времени полк уже на воде, идет в город. Но настораживало относительное спокойствие в том районе. Конечно, они уже привыкли к грохоту разрывов, визгу пулеметных очередей, карканью взрывающихся гранат, но то, что в районе переправы особой суеты не было, это и радовало, и настораживало. Только когда радист, ловивший «свою волну», громко доложил: «Товарищ полковник, вас вызывает Долгов», комдив сразу успокоился.
— Ну, что там у тебя, как прогулка прошла?
— Полк переправу закончил. Два батальона сосредоточились у подножия высоты 102,0.
— Добро.
По приказу командующего армией Чуйкова переправившийся полк должна была при наступлении поддерживать танковая бригада. Но, по словам Долгова, ни у переправы, ни у высоты танкистов они не встретили.
— Потерялись наши помощники, — грустно пошутил майор.
Комдив понял, что за горькой иронией скрывалось большее. Долгов словно спрашивал: как быть с атакой? Начинать или отменять? Родимцев взглянул на часы: до начала штурма Мамаева кургана оставалось десять минут. Он понимал, что поднимать людей в атаку, не имея за спиной артиллерии, не получив танковой поддержки, можно, только рассчитывая на чудо. В то же время ждать, искать замешкавшихся в этом аду танкистов смерти подобно. С рассветом немцы обнаружат залегшие у подножия батальоны и расстреляют их. Конечно, комдив мог приказать Долгову начать атаку, он имел на это право, но хотел, чтобы тот сам решил, ведь, может быть, именно в такие минуты и рождается настоящий командир. Вот почему полковник, подождав секунду, вторую, спокойно спросил: