Слова, написанные наспех чернильным карандашом на обрывке затертого листка, больно отдавались в сердце комдива:
«Донесение. Гвардии старшему лейтенанту Федосееву.
Доношу, обстановка следующая:
Противник старается всеми силами окружить роту, заслать в тыл автоматчиков, но все его попытки не имеют успеха. Несмотря на превосходящие силы противника, наши бойцы и командиры проявляют мужество и героизм. Пока через мой труп не пройдут — не будет успеха у фрицев. Гвардейцы не отступают. Пусть падут смертью храбрых бойцы и командиры, но противник не должен перейти нашу оборону. Командир третьей роты находится в трудном положении, на слух оглушен и ослаб. Приходит головокружение и падает с ног, происходит кровотечение из носа. Несмотря на все трудности, гвардейцы и лично третья и вторая роты не отступят. Да будет немцам могилою Советская земля!
Командир третьей стрелковой роты — гвардии лейтенант Колеганов. Командир второй роты — лейтенант Кравцов».
Закончив читать донесение командиров рот, которые удерживали здание железнодорожного вокзала, комдив обернулся к отрешенно сидевшему на табурете бойцу.
— Так ведь донесение комбату Федосееву предназначено, а ты мне принес?
— Комбату я доставил, но он к вам послал с ним.
И боец рассказал, что с ним произошло. Оказывается, в этот злополучный день, отбив очередную атаку фашистов, во время короткой передышки они написали донесение комбату Федосееву и приказали бойцу доставить его по назначению. Но когда храбрецу чудом удалось проскочить в подвал здания универмага, гитлеровцы блокировали его, надеясь взять в плен штаб батальона. Старший лейтенант Федосеев собрал все, что у него оставалось — человек двадцать с хозвзводом, организовал круговую оборону. Несколько часов сдерживал натиск врага штаб батальона — выручили гранаты. Увидев ожесточенный бой вокруг универмага и поняв, в какую беду попал штаб батальона, в свою последнюю атаку пошли командиры рот Колеганов и Кравцов, под началом которых едва ли уже насчитывался один взвод. И они пробились сквозь цепи озверевших гитлеровцев. Федосеев подозвал к себе бойца и приказал «живым или мертвым», но доставить донесение комдиву. «Передай лично в руки, — наставлял бойца Федосеев, — а нам теперь не до бумаг».
Комдив понял, что первого батальона больше не существует. Командиры Федосеев, Колеганов, Кравцов выполнили клятву гвардейцев — стоять насмерть. Едва дослушав бойца, Родимцев, не мешкая, отдал приказ начальнику штаба:
— Прикажи Горлову, чтобы он со своими саперами занял оборону на левом берегу Царицы.
Спокойный, уравновешенный начальник штаба дивизии Тихон Владимирович Бельский внимательно посмотрел на комдива. Уж он-то знал, что саперный батальон — последний резерв комдива. Да и как мог поступить Родимцев иначе, когда левый фланг дивизии был сейчас открытым. К началу сентября передний край дивизии составлял около семи километров. Гвардейцы получили приказ вести активную оборону, прочно удерживать занятые рубежи.
12
Комдив избрал своим наблюдательным пунктом стоящее почти на откосе старинное, прочное здание мельницы. Отсюда хорошо просматривался центр города, основные опорные пункты гитлеровцев, дома, которые захватили гвардейцы. Здание мельницы было сильно разрушено, окна зловеще зияли черными проемами выбитых стекол, маршевые переходы во многих местах разрушены. И все же старинная кладка хорошо предохраняла от пулеметных очередей, мин, артиллерийских снарядов. Даже многочисленные попытки фашистских стервятников уничтожить мельницу с воздуха ни к чему не привели. Назло фрицам она продолжала стоять на берегу волжского откоса.
Со своего наблюдательного пункта комдив регулярно изучал передний край дивизии. Вот и сейчас, во время одного из своих наблюдений, он обратил внимание на небольшой четырехэтажный дом, выходивший торцом на площадь Девятого января. Эта площадь давно стала эпицентром борьбы двух противоборствующих сторон. Здания, окружавшие ее, служили мощными опорными пунктами, настоящими дотами. А сейчас, когда дивизия перешла к активной обороне, борьба за центр города превратилась в борьбу за каждый дом. Особо опасными и стратегически важными комдив считал несколько — Госбанк, Дом железнодорожников, г-образный дом, «дом со скворечней», пивзавод. Каждый из них представлял крепкий орешек. Возьми их — и город практически в твоих руках. Пытались брать, да неудачно, а людей теряли много. Долгое время, словно огненная плотина, стояло перед гвардейцами массивное, с метровой толщиной стен, глубокими подвалами в четверть километра здание Госбанка. Отсюда гитлеровцы просматривали и контролировали всю центральную переправу и большой участок восточного берега Волги. Немцы хорошо понимали и надежно укрепили здание. По данным разведчиков Госбанк обороняла рота фашистов с шестью ручными и несколькими крупнокалиберными пулеметами, в их распоряжении были и минометы, и даже пушка.