С отвращением захлопнув бесполезную книженцию, я пожелал отцу с дядькой спокойной ночи и поднялся наверх. Умывшись и переодевшись, проскользнул мимо похрапывающего брата, улёгся на кровать и невидящим взглядом упёрся в потолок.
До начала учёбы оставалась всего пара недель: ПАМИР с высокой колокольни плевал на стандартный учебный год с летними каникулами, выходными и прочими ненужными излишествами. Реальных выходных в Академии было три: день Основания (двадцать восьмое января), день Реформы (четвертое мая, день, когда в ПАМИРе появилась Система) и Галаксия (второе апреля) — древний праздник в честь Матери-Магии, берущий истоки ещё в Древней Греции. В остальное время учебный процесс не останавливался ни на минуту — благо, жесткого расписания также не имелось, и формально ты мог устроить себе свой личный выходной в любой момент. К тому же на старших курсах тебя могли отправить на выездную практику — тоже, в каком-то смысле, отдых. Особенно если повезёт с местом.
Из десятков абстрактных мыслей о грядущем, крутившихся в голове, внезапно выделилась одна, более конкретная. В еде я неприхотлив, так что слова отца о том, что первое время, вероятно, кормить нас будут так себе, меня не особо взволновали. Но в голове отложились. К тому же, как известно, запас карман не тянет. Поэтому помимо одежды и личных вещей, стоит закупить калорийной и долго хранящейся еды хотя бы на недельку. Мало ли что.
Представив вытянувшиеся от удивления лица однокурсников, когда я заявлюсь в первый день в общагу с ящиком тушёнки на плече, я тихо фыркнул, сдерживая хохот.
Надо только уточнить заранее, не запрещено ли и это в том числе. Вдруг там все личные вещи на входе отбирают, чтобы все были в равных и одинаково хреновых условиях.
Я бы не удивился.
— Удачи, Марк, — потрепал меня по голове отец. — Как только появится возможность связаться с нами, или, чем чёрт не шутит, выйти в город — пошли весточку. Впрочем, думаю, в ближайшие полгода тебе это навряд ли светит…
— А ты меня не проводишь?
— Неа. Конечно, как выпускник, я могу спокойно зайти с тобой и довести до самой общаги… но это не принято. Да и чем раньше ты привыкнешь полагаться исключительно на себя — тем лучше.
Вздохнув, я кивнул и крепко обнял отца. За последние годы я привязался к нему даже больше, чем к родному. Хотя реальных родителей я тоже не забывал, но… они мертвы, и с этим ничего не поделать. Если вначале я не использовал слова «отец», называя приютившего меня гвардейца в основном по имени — отчества у сироты Михаила Керенского не имелось — то уже спустя пару лет незаметно перешёл на обычное «папа». Первое время внутри что-то царапало, словно этим я предавал настоящих маму с папой. Но постепенно прошло. Да и не думаю, что они были бы против…
Помахав рукой отцу (с братьями и Настькой я попрощался заранее — какой смысл тащить их к самому входу в Академию ради этого), я, крякнув, закинул на плечи набитый битком походный рюкзак. Подтянув лямки, повесил ещё одну сумку на плечо, и взял по огромному баулу в каждую руку.
— Уффф…
Навьюченный так, что даже идти было сложновато, я топал по удивительно малолюдной аллее парка, тяжело дыша и то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть. Парк был небольшим и находился сразу за уже знакомым мне парадным корпусом — достаточно было пройти его насквозь. Там я надолго не задержался: прямо посреди холла стоял внушительный стенд с огромной, ярко-алого цвета надписью «Абитура», плавающей прямо в воздухе. Парочка симпатичных девушек, стоящих у стенда, быстро проверили мои документы, после чего выдали узкий чёрный браслет и подсказали дорогу до общежития.
И теперь я, багровея от натуги и тихо радуясь отсутствию палящего солнца, крайне вовремя скрывшегося за сизыми тучами, тащился по указанному адресу, пытаясь не заблудиться. Благо, идти было недалеко, и за очередным поворотом аллеи я разглядел прямо по курсу свою цель: внушительных размеров многоэтажку. Серую, унылую, потрёпанную. Я даже замер на мгновение — настолько сильно это здание контрастировало с общей ухоженностью и даже роскошью вокруг.
Внутренняя обстановка оказалась под стать внешней: облупившаяся краска на стенах, пыль, грязь и запустение. И ни единого человека. Поскрипывая половицами, я прошёл к стене небольшого вестибюля и поставил баулы на скамейку. С облегчением разминая затёкшие руки, оглянулся и неуверенно крикнул:
— Есть тут кто?
Тишина. В полном замешательстве я потёр лоб, пытаясь понять, что делать дальше. Было бы логично, если бы здесь имелся какой-нибудь комендант… или вахтер… хоть кто-то, кто мог подсказать новичку, куда ему двигаться. Но я уже начал понимать принципы работы ПАМИРа — бросай добро… то бишь, студента в воду, и пускай он сам разбирается. С другой стороны — ну хоть какие-нибудь подсказки должны иметься? Или я могу просто подняться на любой этаж и занять любую свободную комнату? Если это вообще жилое здание и я ничего не перепутал.