— … то всё, что тебе грозит — сравнительно небольшой штраф в таврах. На твою беду, у меня очень плохое настроение и очень солидный внутренний счёт.
Глава 13
Какое счастье, что по дороге обратно в общежитие я не встретил никого из знакомых. Впрочем, даже незнакомцы с удивлением и жалостью оборачивались на меня — и неудивительно. Весь грязный, мокрый, с наливающимися синяками по всему телу и физиономии, с разбитым носом и как-то неприятно побаливающей голенью, я ковылял к себе в комнату, стиснув зубы от обиды и гнева.
Вот уж действительно. Спесь с меня сбили. Качественно сбили, надёжно.
Конечно, после того, как повалялся в луже, я немедленно вскочил и попытался дать сдачи… только вот моему противнику было абсолютно наплевать на мои потуги. От всех ударов он уворачивался с нарочитой ленцой, а один даже демонстративно пропустил, приняв на пресс — и мне показалось, будто я ударил по накачанной автомобильной покрышке. Зато в ответ на меня сыпался град молниеносных ударов — при всём желании я уворачивался хорошо если от трети, да и то в основном на животной интуиции и существенном опыте. Горче всего было от понимания, что это даже не его максимум: противник явно чётко выверял каждый удар, чтобы, не дай боже, не нанести мне никаких травм. Не из-за сочувствия ко мне, исключительно из меркантильных соображений. Лишний штраф ему платить не хотелось. Мразь.
— Марк⁈ Что…
Я выругался сквозь зубы: почти сумел проскочить. Умудрился напороться на лестнице на, как всегда, бледного и уставшего Генриха. Бросил ему на ходу:
— Потом расскажу.
Ускорившись, буквально влетел в свою комнату и захлопнул дверь. С отвращением осмотрел себя и начал раздеваться, скидывая вещи прямо на пол, в одну грязную груду. Потом всё постираю, лекция по ботанике через полчаса, а мне ещё помыться надо успеть. Выскочив в блок в одном нижнем белье, я рассчитывал, что все уже разбрелись отсюда кто куда, но… тут же наткнулся на ошарашенное лицо шведки Катрин, выглянувшей из своей комнаты. От неожиданности и очевидной неловкости я выругался уже во весь голос, отчего та пискнула что-то невразумительное и скрылась за дверью.
— Твою же мать… — пробежав в душевую, я на мгновение задержался возле умывальников, бросив взгляд на себя в зеркало. — Красавец…
Нос опух до состояния картошки, живописные потёки грязи после того, как меня несколько раз поваляли в луже, таинственно прикрывали чёрной вуалью синяки и ссадины. Кровавая юшка из носа разукрашивала щеки, смешивалась с грязью и спускалась из носа до самой шеи художественными разводами.
Самое дерьмовое — я даже не мог подлечиться. Не из-за того, что не умел — практики за школьные годы у меня хватило, чтобы даже «сырым» способом делать это максимально эффективно. Сейчас, после обучения более академическим способам колдовства, эффективность выросла ещё сильнее. Мне хватило бы и пары семок, чтобы свести синяки и ссадины с лица. Ну, ещё пятёрку на опухший нос. Остальное тело может и потерпеть… но какая разница во всех этих расчётах, если мой резерв был пуст?
Как же это всё не вовремя… ровно в день принятия Обета, когда я выплеснул всю остававшуюся ману для его закрепления. За пару часов, прошедших с принятия, успело восстановиться… аж 0,5 с. м. е. Слёзы, да и только. Хорошо если на один синяк хватит. Не самый большой.
Из душа я выбежал быстро и уже одетым — чистую одежду я сразу захватил с собой. Снова глянул в зеркало и устало вздохнул. Плохо, очень плохо.
— Тебе… нужна помощь? — раздался справа от меня любопытствующий голос с сильным акцентом.
— Привет, Катрин, — скосил я на неё глаза и слегка смутился. — Извини, что напугал.
— Не стоит извиняться. Это было… хм… как это по-вашему… интересно, вот. Так тебе… нуждаться в помощь?
Порой мне казалось, что Катрин прекрасно знает русский — временами она использовала весьма сложные обороты абсолютно правильно и бегло говорила почти без акцента. А иногда она будто специально начинала долго думать над каждой фразой и допускать ошибки в простейших предложениях. Зачем? Кто бы её знал. Может, пытается создать образ недалёкой иностранки. Или просто прикалывается над всеми. Ставлю на второе.
— Если у тебя найдётся лишняя мана, то я не откажусь от лечения, — кивнул я.
— Найдётся.
— Не стоит затягивать всё, достаточно поправить лицо, — быстро добавил я.
— Повернись, — серьёзно сказала девушка. — Я сама решить, что и как поправить. Стой спокойно.
Её тонкие, изящные пальцы осторожно пробежались по моим синякам, задержались на распухшем носе, и я невольно поморщился от вспышки боли.