В общем, учитывая среднюю стоимость одного курса Академии в полторы тысячи рублей…
Мне стоило хорошенько постараться, чтобы эту стоимость снизить. А потом ещё более хорошо подумать, где заработать как минимум столько же, сколько имею сейчас. Иначе придётся-таки подписывать контракт.
— Ни пуха, — я легонько хлопнул сестру по плечу.
— К чёрту! — Настя вытерла вспотевшие ладошки об юбку и, глубоко вдохнув, шагнула в аудиторию.
Я оглядел своих коллег по несчастью, сидевших в коридоре — всего пара знакомых лиц, всех выпускников перетасовали по разным школам случайным образом. Не знаю, зачем — экзаменаторы-то что так, что эдак, имперские, относительно беспристрастные. Списать тоже не получится — все ждут очереди в коридоре и заходят по одному, и на большинстве предметов времени на подготовку и списывание вовсе нет. Тянешь билет, минуту-другую собираешься с мыслями и сразу отвечаешь. Разве что на какой-нибудь физике или математике, где дают часок на решение практической части…
Хорошо, что вышеупомянутые предметы выпали на предыдущие дни и я уже отстрелялся. Сомневаюсь, что смог бы уложиться в нужное время и сдать их идеально с моим нынешним состоянием. Голова тяжёлая, мысли ворочаются нехотя… ещё и утренняя свежесть постепенно начала сменяться летней духотой, навевающей сон. Встряхнув головой, я встал с лавки и прошёлся туда-сюда, пытаясь хоть немного разогнать дремоту.
— Не мельтеши, пацан, — хмуро буркнул с лавки широкоплечий здоровяк. Рябое лицо, массивные надбровные дуги, курчавая борода — выглядит не как школьник, а как дюжий деревенский мужик лет под тридцать, так что для него я, действительно, не больше, чем пацан. Хотя морщин у него почти нет, так что навряд ли он так уж стар. Возможно, просто брал паузу на несколько лет после окончания школы, но перед сдачей экзаменов: так тоже можно, но делают так редко. Даже за год половина знаний из головы выветрится, что уж говорить о более долгом промежутке.
Едва слышно хмыкнув, я кивнул и уселся обратно. Не ругаться же. Тем более, моя очередь должна вот-вот…
Из соседней аудитории буквально выполз бледный, пошатывающийся и взмокший белобрысый паренёк. Оглянувшись, он поймал взглядом кого-то из знакомых и воздел руки кверху:
— Шестёрка! — и продолжил громким шёпотом. — Всю душу вытянула! Сто десятый кто?
Я вздохнул и поднялся вновь. Парень кивнул на дверь — ступай, мол, — и усвистал прочь с какой-то нереалистичной скоростью. А казалось, вот только что едва на ногах стоял…
Криво улыбнувшись, я передёрнул плечами и шагнул вперёд. Жаль, конечно, что на мой номёр выпал именно этот кабинет и именно этот экзаменатор. Вот Насте больше повезло: судя по отзывам выходивших ранее, в её кабинете сидел вполне добродушный старичок — никого особо не валил, дополнительные вопросы задавал вполне обычные, без подвохов и попыток поймать на лакунах в знаниях. Да и отстреливались у него быстро. А вот из «моего» кабинета ученики не выходили долго. А выходили, в большинстве своём, недовольные и вымотанные. Да и оценки, по старой традиции озвучиваемые на выходе всем в коридоре, в среднем были чуть пониже, на балл-два — это я тоже успел прикинуть.
— Добрый день… — зайдя в кабинет, я бросил взгляд на доску, на которой было каллиграфическим почерком выведено «Экзамен по истории мира и государства Российского. Экзаменатор — Мария Рихтер». — … госпожа Рихтер.
— Добрый день, — ответила высокая, сухощавая женщина неопределённого возраста — может, едва за двадцать, а может, и все сорок. Бывает такой типаж женщин, причём среди учителей — особенно часто. Но лицо симпатичное, несмотря на строгое выражение. — Тяните билет.
Подойдя к столу, я задумчиво обозрел добрые полсотни клочков бумаги, разложенные ровными рядами. Не став особо колебаться, вытащил из центра случайный билет. Перевернул и, невольно поморщившись, зачитал:
— Билет номер двадцать четыре. История оборотней и иных магических существ в Российской Империи и сопредельных странах.
Вот уж сон в руку, что называется.
С другой стороны — этот билет я знаю… крепко. По крайней мере, в части оборотней.
— Время на подготовку требуется? — с ленцой и толикой усталости поинтересовалась госпожа Рихтер. Взгляд её, несмотря на строгость лица, то и дело норовил скользнуть вбок, в сторону открытого окна, откуда всё сильнее накатывали волны дневной жары и одуряющего запаха цветущей прямо под окном старой липы. Судя по этому взгляду, ей откровенно не хотелось сидеть в этом душном кабинете ни единой лишней минуты. И в этом я был с ней полностью солидарен: