Замолчав, профессор уставилась в окно, о чём-то размышляя. Спустя секунд десять я не удержался и деликатно кашлянул. Застывшая Фаулер встрепенулась и развернулась обратно к нам:
— Да, точно. О чем это я? Про зверинец? В общем, поводов для его существования при ПАМИРе хватает. И, начиная со второго модуля, мы начнём постепенно выбираться туда на практические занятия. А после полного прохождения моего курса туда можно устроиться на практику. Собственно, для тех, кто хочет связать жизнь с магозоологией, это единственный вариант, как продолжать получать знания в этой области. Учитывая малое количество желающих, излишне специализированные курсы в нашей области знаний попросту не ведутся — всё оформляется как непрерывная годовая практика, в ходе которой каждый студент обучается на месте по индивидуальной программе, а потом сдаёт экзамен по всему пройденному материалу. Аналогичная практика есть и в аспирантуре.
Соколов, сидевший рядом, поднял руку и, дождавшись кивка профессора, спросил:
— А кто в клетке?
— А, точно, — Фаулер резко повернулась: кажется, она в очередной раз ушла мыслью слишком далеко и попросту забыла про стоявшую сзади клетку. Собственно, Соколов просто оказался первым, кто это заметил… в этот раз. Мы все в достаточной мере привыкли к рассеянности профессора, чтобы ловить нужный момент и не стесняться осторожными вопросами возвращать её в нужное русло. — В общем, к нам в зверинец привезли сегодня ночью новое животное. Увы, подходящее для него обиталище пока не подготовили, так что ему приходится ютиться в этой не сильно большой клетке… потому что никакая иная из имеющихся у нас его не удержит. Пронырливый зверёк. Вдобавок, как самому квалифицированному магозоологу, мне требуется держать его неподалёку, пока он выходит из стазиса. На всякий случай. Ну а коли так, я решила не отменять лекцию, а совместить нужное с полезным и показать его вам. Итак, сейчас у вас будет возможность заработать тавры. Зверушка редкая, так что если кто-то из вас её узнает, то я без всяких сомнений начислю этому студенту сразу десяток монет. Момент…
Профессор подняла руку, сложила два пальца «пистолетом» и резко дёрнула им вверх. Шторы резко задёрнулись, комната погрузилась в полумрак, а дерюга осторожно снялась с клетки, плавно обнажая её содержимое. Мои брови сами собой взлетели куда-то ввысь.
Слева же раздался восторженный приглушённый писк — кто-то из девочек потерял всякое самообладание. И неудивительно. В центре клетки находился округлый комок пушистого меха, светящийся приятным желтоватым светом. Словно огромный пушистый светлячок, в пару кулаков размером. Кто бы это ни был, но из-за того, что он свернулся практически в шар, невозможно было разглядеть даже форму тела. Да и мерцающий свет скрадывал очертания. Лишь из-за мерного дыхания было понятно, что это не просто светящийся пушистый помпон.
— Господи, какая прелесть…
— Несомненно, зверёк милый, — благосклонно кивнула Фаулер, с лёгкой улыбкой посматривая на своего подопечного. — Но всё же вернёмся к моему вопросу. Варианты есть?
Руку подняла только Чернова — да и то, неуверенно. Дождавшись ободряющего кивка профессора, она с большим сомнением сказала:
— Ну… есть отдалённое сходство с огненными пандами… если это какой-то необычный подвид… и это совсем детёныш…
— Могу понять, почему вы так подумали, — Фаулер задумчиво почесала нос. — Отдалённое сходство, действительно, имеется. Но, не говоря о том, что даже детёныши огненных панд имеют заметно большие габариты, свечение их шерсти заметно слабее и имеет другой оттенок. Вдобавок мерцают они не ритмично, и даже детёныши выделяют достаточно тепла, чтобы вы почувствовали на таком расстоянии волну сухого жара, как от костра.