Подошла медсестра и сказала, что я уже могу идти на ужин. Она объяснила, куда идти. Не отходя от кассы, я спросил, как мне можно позвонить в Звенигород своим бабушке и дедушке, сообщить, что меня сегодня сюда перевели, а то они собираются ко мне в Ростов-на-Дону поехать. Медсестра, я уже знал, что её зовут Лариса, спросила: «А родителям не собираешься, что ли сообщать?» «Нет, у меня из родителей живы только бабушка и дедушка». Лариса смутилась и, заговорщицки понизив громкость, предложила после ужина позвонить из ординаторской, но, желательно, недолго. Я поблагодарил и заверил её, что злоупотреблять доверием не буду, и что разговор не будет долгим. Спускаться вниз сегодня, чтобы искать таксофон, мне уже после такого трудного дня как-то не хотелось. Да и не хотелось лишних ушей рядом иметь при телефонном разговоре, пока я буду объяснять, где я нахожусь.
После ужина я позвонил дедушке и бабушка. Бабуля очень обрадовалась моему переводу в Москву, и сказала, что они завтра же ко мне приедут, и привезут спортивный костюм. Стала спрашивать, чего мне надо привезти из сладенького, может быть, или вареньев-соленьев, но я отказался, сказав, что здесь хорошо кормят. Лариса мне удачно подсказывала, как легче и быстрей им добраться до госпиталя с Белорусского или с Курского вокзалов, а также как меня вызвать и где я лежу. Хорошо, что при Ларисе звонил, а то ведь хотела выйти, чтобы не смущать меня... После разговора мы минут двадцать посидели с Ларисой в кабинете, я ей рассказал, как меня ранило, как лишился ноги... В общем, поплакался чуток в жилетку постороннему человеку, но мне стало на душе гораздо легче после откровения. Лариса лишь вздыхала, а потом сказала, что через месяц она тоже едет в Чечню в госпиталь. Я пожелал ей удачи, а сам вернулся на свой пост (рядом с моей кроватью находился сестринский пост, и я своё место тоже назвал «постом»). Начал обдумывать свою дальнейшую жизнь с учётом разговора с Ларисой и увиденного в ординаторской.
Надо будет купить пейджер - эта техническая новинка для масс появилась года два назад, но я, зная, что уйду в армию, не стремился её приобретать, да и дороговато она стоила, в отличие от нынешних цен. От Ларисы я узнал, что пейджеры раньше применялись лишь у служб «скорой помощи», да у некоторых других служб. А сейчас маленькие портативные коробочки появились у очень многих обычных граждан. Удобная вещь, скажу я вам! А тут ещё и сотовые телефоны... Оказывается, их совсем не соковыми, и не соевыми, как мне Трофим говорил, а именно сотовыми называют, и ещё - мобильными. Были «автомобильные», но шнуры вырвали, отсоединив от автомобилей, и стали они просто мобильными. Интересно! Столько новинок появляется! Те же персональные компьютеры... Вон, даже и в этом госпитале уже появились во всех отделениях. На них удобно печатать тексты: если неправильно что-то напечатал или что-то не понравилось - стёр буквы и заново напечатал, не то, что - на печатной машинке. А бумага выходит из отдельного, стоящего недалеко, аппарата под названием принтер. Интересно! Надо будет попытаться освоить компьютер, если будет такая возможность.
Принтеры, пейджеры, компьютеры, сотовые телефоны... Сколько много появилось новых словечек за последнее время! А ведь ещё и кухонной электрической техники много появилось, в том числе саморазмораживающиеся холодильники с функцией «но фрост». Кстати, надо себе плейер купить - музыку слушать. Удобная штучка! И наушники маленькие такие, как у охранников, или как их там сейчас называют на западный образец - секьюрити. Мда! Охранником-то мне уже точно не быть! Буду... буду тем, кем буду...
Я разделся и лёг спать. Заснул я быстрее, чем сосед, который при виде моих действий тоже стал готовиться ко сну, и не начавший ещё выдавать свои храпомузыкальные звуки на весь коридор... Почему-то в последние ночи, как правило около четырёх утра, мне стала являться моя мама такой, какой я знаю её по фотографиям из семейного альбома: молодая, весёлая, красивая. Я даже просыпался несколько раз от её прикосновений и нежного голоса, зовущего меня по имени. Моё лицо было мокро от слёз. Ах, как же мне её не хватало! Так сильно хотелось прижаться к её тёплой и ласковой руке, чтобы она погладила меня по голове и подбодрила. Возвращаясь в реальность, я переворачивал мокрую подушку и с досады скрежетал зубами. Ну, почему так получилось?!.. Я пытался вновь побыстрее заснуть, чтобы опять увидеть её живой образ. Ещё в Ростовском госпитале, перед отправкой сюда мне стало ясно, что я обязательно должен посвятить своей маме не просто стихотворение как к бывшей маме, а такое, как будто она у меня есть и сейчас, и ждёт меня с войны. Когда я сочинял текст, в голове сложилась мелодия, которую я позже как-нибудь с помощью кого-нибудь реализую. Свою эту песню я незатейливо назвал «Не грусти!»: