Старики засуетились: «И то ить правда, и то правда!..» Дедушка взял пакеты и принёс их к диванчику, пока бабушка мешалась мне идти, пытаясь помочь мне, но я попросил её не придерживать меня. Увидев, что я довольно сносно прыгаю на костыле, старики немного успокоились. Я сел между ними, расположив костыль между ног. Баба Дуня сразу положила мне руки на мою правую руку, а дедушка осторожно присел слева, чтобы ненароком не задеть меня и не причинить боль левой руке, из-под рукава которой не было видно культи.
-Ну, ты как, Жень? - дедушка сглотнул.
-Уже нормально, дедуль. Правильной линии придерживаюсь, как ты и просил. Сначала, конечно, сильно переживал, а сейчас уже привык к себе такому. Ещё очень переживал, чтобы вы в голос при нашей встрече не заголосили.
Дедушка согласно кивал головой: «Ну да! Ну да!», а бабушка гладила мою руку и приговаривала: «Евгешенька, страдалец ты мой». Я их обнял обоих. Дед только спросил шёпотом: «Тебе руку не больно?» «Нет, дедуль, уже не больно. Да и нога уже не болит. А вас увидел, так вообще забыл, что я раненый». Старики немного ободрились. Дедушка переспросил, хотя по телефону я уже говорил ему:
-Жень, ну, тебя теперь не пошлют в Чечню эту?
-Не, дедуль, я теперь - не годный к военной службе. Знаете что? А мне ещё повезло. Видели бы вы в Ростове раненых!.. Жуть!
-Дык, я-то насмотрелся на войне. Да и бабушка в госпиталях насмотрелась. Чего нового-то? И всё же непонятно, кому она нужна-то, война эта? Чего воюют в мирное время? Всё делют чего-то, прихватизаторы...
-Да ладно тебе, дед! Насмотрится новостей да начитается газет, а потом начинает за политику нести всё, что вздумается, - пояснила она мне, как бы оправдываясь за раздосадованного деда: - Ты же не за этим сюда приехал к внуку-то.
-Разобраться я хочу в происходящем у нас в стране, чего ты дёргаешь меня.
-Дедуль, мы дома поговорим, когда меня выпишут.
-Не сказали ещё, когда выпишут-то? - дед не обиделся на меня.
-Нет пока. Я и врачей ещё толком не видел, дедуль. Но скорее всего, месяца через полтора-два. Попробуют протезы временные мне сделать, а на это время нужно, да и очередь на протезирование, наверное, большая.
-Большая у них очередь... На войну-то, поди, у них - не большая очередь. Своих бы детей да внучат послали бы, политики, ядрёна корень! - стал кипятиться дед.
-Опять - двадцать пять!.. И хорош тебе ругаться! Тут госпиталь, а не забегаловка звенигородская, - осадила деда бабуля.
-Ну, всё, не буду, не буду! Значит, примерно к майским тебя ждать-то насовсем?
-Ну, ориентировочно - так.
Мы ещё с полчаса поговорили о всяком разном. Они рассказали про соседей да моих одноклассников то, что знали. Я попросил их, что как только вдруг придут письма с бывшей части, то постараться побыстрей привести их мне.
Когда мы стали прощаться, то я отдал им свои награды и два миллиона рублей, сказав, чтобы смело их тратили на что хотят и не скупились. Дед, подмигнув, незаметно от бабушки сунул мне в карман курточки бутылочку коньяку «Московский». Бабуля краем глаза заметила и с подозрением спросила:
-Ты бутылочку, что ли там сунул ему?
Я уже хотел было сказать, что пусть бутылочка останется, но дед опередил меня с недоумённым видом:
-Какая такая бутылочка? Ничего я ему не совал. А бутылочка - вот она, в кармане меня, - и дед вытащил из своего кармана точно такую же бутылочку.
Баба Дуня поджала губы, кляня, наверное, себя, что зря при мне брякнула про бутылочку, и вновь полезла в пакет с привезёнными мне вещами, а дед тут же подмигнул мне, мол, как я её обхитрил, купив две бутылочки? Мы с дедулей как заговорщики улыбнулись. Классный у меня дед! Да и бабушка классная! Да и я у них - классный!.. Бабуля стала перечислять, что они мне с собой привезли. Левый сланец мне пришлось вернуть им за ненадобностью, и у бабули вновь заблестели слёзы, а дедуля нахмурил брови. Они ещё не привыкли, что у меня нет левой ноги почти до колена. Правый сланец я тут же надел на ногу - он удобнее, чем госпитальные тапки... тапок... Сам же тапок я сунул в полиэтиленовый мешочек и положил в свой пакет. Также мне пришлось вернуть им и обе перчатки, потому что наступала весна и холодов, вроде, уже больших не предвидится. По этой же причине возвратил я и мохеровый шарф, который носил со школы до армии. Пришлось вернуть и двухлитровую банку огурцов с помидорами - мне её поставить некуда, а холодильник на этаже, насколько я слышал, забит до отказа. От литровой банки земляничного варенья я не отказался, как и от пирожков с капустой и картошкой (сладостей они не покупали, так как я вчера предупредил их, что если надо, то куплю сам). Спортивный костюм я, естественно, взял, как и пару трусиков с парой новых носков. Носки можно носить на любую ногу, и я их оставил, чему бабушка тихо порадовалась.