Бурундукова Димку оставили служить при госпитале. Он шустро носился по всей территории госпиталя, выполняя различные поручения врачебного персонала, отрабатывая доверие руководства. Несмотря на постоянную беготню по всему госпиталю, он стал немного поправляться. Аппетит у него был отменный, и ел он всё подряд, но более всего любил фрукты и варенье с соленьями, приносимые пациентам родственниками. После каждого посещения меня стариками я его приглашал на угощение. Самое интересное, что Димка, хотя и числился за другим отделением, всегда точно знал, что ко мне приезжали. Впрочем, он и о визитах к другим военнослужащим знал, успевая и там подкормиться. Такой уж у него желудок, несмотря на небольшой рост. Его любимой присказкой была: «Война - войной, а паёк - двойной!»
И вот настал день моего прощания с госпиталем. Дату 16 апреля я не забуду, потому что это - день рождения моей мамы. За мной приехал дедушка, а бабушка осталась хлопотать дома, готовясь к встрече внука. Сегодня вместе с выпиской из госпиталя заканчивался срок моей армейской службы. С тётей Галей я попрощался вчера, когда она сменилась с дежурства. После завтрака мне выдали денежный и продовольственный аттестаты, военный билет и медицинские документы. Сколько бесед за последнее время было с врачами, сколько комиссий!.. Выписной эпикриз гласил: «Не годен к военной службе. Военная травма получена при защите интересов Отечества во время участия в боевых действиях». Это давало мне право получить инвалидность первой степени. Заключения ВВК надо было ещё подтвердить в специальных комиссиях ВТЭК в гражданских комиссиях. Странно, как будто у меня могли отрасти кисть и нога, словно оторванный хвост у ящерицы. Но таковы наши действующие законы. Как мне сказали, особо никаких препятствий на гражданке с этим не будет.
Начальник отделения посоветовал мне обратиться в Общество инвалидов войны в Афганистане: «Они, я уверен, помогут тебе по многим вопросам. И по реабилитации в каком-нибудь центре, и морально. Возможно, что и направят в нужное русло, где ты сможешь приложить свои умения и сможешь зарабатывать на жизнь, не обходясь одной лишь пенсией по инвалидности». Он же мне рассказал, в какие органы мне надо обратиться после выписки: военкомат, райсобес, ЖЭК. Каждый медицинский документ и военный билет он мне подготовил помимо оригиналов в пяти заверенных экземплярах вместо трёх положенных: «Пригодятся. Не теряй их только, а то замучаешься восстанавливать!»...
Я уже держался за ручку двери, когда он меня остановил:
-Евгений, постарайся не обозлиться на жизнь, в которой всякое бывает, в том числе и несправедливое. Недавно к нам поступил обзор из военной прокуратуры о преступлениях, совершённых военнослужащими. Там написано и про одного прапорщика, он как раз лечился в нашем госпитале. После выписки он мог передвигаться лишь с помощью двух тросточек. В наземном переходе его обогнали трое двенадцатилетних мальчишек-школьников. Один из них стал смешно передразнивать походку прапорщика. Тот от обиды и злости кинул в него трость, будто биту в городках, но попал рукояткой другому мальчишке в затылок, прямо под основание черепа. Тот упал с лестницы головой вниз и тут же умер... И такое, к сожалению, случается... Это всё, что я хотел сказать».
Мне осталось только кивнуть головой, что я принял эту информацию к размышлению. Остальные нужные слова мне были ранее уже не раз сказаны.
Я очень благодарен медперсоналу обоих госпиталей, с кем меня свела судьба! Вы уж извините, что я к вам в своё время попал в таком разобранном виде! У вас хорошо, а дома - лучше!
Дедушка терпеливо дожидался меня на первом этаже. За десять дней я довольно сносно научился ходить на протезе, опираясь правой рукой на тросточку, которую мне по моей просьбе купила на мои деньги тётя Галя. Костыль пригодится в госпитале вновь поступившему раненому. «С тросточкой-то посолиднее будет, чем с костылём!» - таковы были слова дедушке, когда он увидел меня самостоятельно спускающегося по лестнице (а он ожидал, что я как всегда появлюсь из лифта). Провожали меня Димка Бурундуков и ходячие мои однопалатники. Обнимания, рукопожатия, привычное Димкино швырканье носом...