Вот я и выздоровел, если можно так выразиться... Через десять минут после выхода с территории госпиталя мы оказались в городе, среди суетящихся по разным делам москвичей и гостей столицы. А ещё через какое-то время мы с дедушкой, выйдя из трамвая, ехали в метро. Я спокойно прошёл турникет, срабатывания которого поначалу опасался, да и в поезд вошёл нормально. В городе и в метро на меня мало кто обращал внимание, и это радовало. У всех своя жизнь. А с тросточками мало ли тут всяких носится...
На Белорусском вокзале только что удачно закончился перерыв в расписании электричек, следующих в нашем направлении. Мы с дедом знаем, что в середине состава всегда поменьше народу бывает на посадку, поэтому в поезде нам ожидаемо достались сидячие места. Звенигородская электричка тронулась, и повезла бывшего сержанта Российской армии Андреева Евгения Николаевича в сопровождении бывшего гвардии сержанта Красной и Советской Армии Андреева Егора Кузьмича в мой родной город. Что меня ждёт в новой неизвестной жизни? И вообще, как сложится эта самая моя жизнь?.. За окном мелькали такие родные и знакомые места, хотя во многих местах появились новостройки... Жизнь-то продолжается, несмотря на всякие экономические и иные трудности!.. Не мне лишь одному было трудно... От моих чувств и переживаний сердце гулко билось в груди...
Часть III. МОИ ЖИЗНЬ И ЧУВСТВА КАК ЧЕЛОВЕКА С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ
Пусть у тебя всего одна рука, но не опускай рук!
Глава 27
Первый год, а особенно - первые месяцы, моей жизни на гражданке из-за различных хлопот пролетели быстро. На майские праздники ко мне приезжали Трофим с Авророй. Поселили мы их в доставшейся мне от матери квартире в Одинцово, где мы раньше с нею жили. Всё у них было, как говорит моя бабушка Дуня «на мази, только знай - тормози». Трофим намекнул, что они хотят попытаться изобрести совместного ребёнка (не важно - кого, лишь бы мальчик был). Аврорины пацаны сначала с осторожностью отнеслись к Трофиму, а сейчас у них сложились нормальные взаимоотношения. В июле они отгуляли свадьбу, правда, я на неё не смог поехать, так как в пятницу у меня решался вопрос в комиссии ВТЭК о получении инвалидности. Мне присвоили первую группу, и с этим действительно проблем не было. Напрягало лишь то, что нужно было ежегодно своевременно проходить переосвидетельствование на предмет того, не улучшилось ли у меня здоровье. И смех и грех! В обществе велись разговоры об абсурдности таких законов в отношении к инвалидам, потерявших конечности, но пока ничего в законодательстве не изменялось.
Витька Горьков, молодец такой, поступил всё же в Рязанское училище ВДВ, так что теперь у меня было к кому, кроме Трофима с Авророй, поехать в Рязань. Но эти поездки я отложил на потом. Витька тоже погостил у меня два дня после сдачи вступительных экзаменов. Я ему завидовал. По-хорошему завидовал, не чёрной завистью. Знаю, что зависть - один из смертных грехов, но вместе с лёгкой завистью меня радовало, что у моего друга сбывается мечта стать офицером-десантником. При встрече он мне рассказал немного про Анюту. Оказалось, что из нескольких тыловых мотострелковых подразделений был создан единый центр тылового обеспечения, и Витька перестал вообще видеть Анюту. Он даже попрощаться с ней не успел: видел её только со стороны, она была заплаканной, и он не решился к ней подходить. В их ансамбль она больше не приходила, и позже они не пересекались. Правда, краем уха он слышал, что племянница зама по тылу дивизии полковника Злобина уехала в Москву поступать куда-то, а вот куда, и поступила или нет, того Витька не знал. Сам же он со своей хрустальной и драгоценной Ольгой разбежались в разные стороны, так как у неё, пока он лежал в госпитале, нашёлся Витюхе заместитель-заменитель. Витька не сожалел об Ольге: значит, точно также оно и позже бы получилось. Лучше уж раньше расставить точки над Ё, пока не скрепили себя узами брака. Мы за это даже пить не стали с Витьком, но он не забыл передать мне привет от полковника Гарасюка.
В первые дни после выписки из госпиталя нога моя уставала до умопомрачения. Приходилось много ездить и ходить, чтобы встать на необходимые виды учётов, выстаивать длиннющие очереди перед кабинетами, когда и присесть-то было некуда, потому что во многих государственных учреждениях коридоры были узкими и по этой причине ни диванчиков, ни скамеек нельзя было поставить. Ну, кто так строит-то?!.. Каждый раз, входя в новый кабинет, приходилось объяснять, кто ты, да чего хочешь, что-то доказывать порой равнодушным людям. А некоторые нагло и откровенно хотели слупить с тебя какую-то мзду, чтобы ускорить движение дела, которое может случайно оказаться на какое-то время под сукном или вообще затеряться... Добираясь домой, я отстёгивал ножной протез и с полчаса отходил, лёжа на диване с закинутыми на спинку ногами. У меня и здоровая нога-то ныла от усталости, что уж тут говорить про натёртую протезом конечность. Иногда мне и в самом деле казалось, что я потеряю сознание от жуткой боли.