Луис Гарсия уехал в США через полгода после победы революции, когда д-р Мануэль Уррутия был смещен с поста президента республики. Уехал со старшим сыном дона Карлоса. Сам помещик, заявив:
"Для нас это конец!", поспешно продал свои земли и двумя неделями раньше улетел, как он сказал, "умирать в Испанию"...
Рассвело. Принесли кружку горячего кофе и булочку, но он не притронулся к еде - гнетущий страх и какое-то еще не совсем понятное самому чувство, похожее на раскаяние, спазмой сжимали горло. Через час за ним пришли, В небольшом светлом кабинете Гарсия прежде всего вгляделся в лицо следователя и облегченно вздохнул: "Сопляк еще. Что он может? Значит, в чем бы ни обвиняли, все отрицать. В конце концов, никаких улик у них нет".
- Садитесь! И рассказывайте, - поднял голову от бумаг следователь.
Возникла пауза.
- Не понимаю. Что рассказывать? - выдавил Гарсия внезапно охрипшим голосом.
- Начните хотя бы с того, как вас зовут.
- Луис Гарсия.
- А как звали раньше?
- Не понимаю. Луис Гарсия... Всегда.
- Хорошо! Вы знаете, где находитесь?
- Ну да, конечно.
- Тогда должны понимать, что только чистосердечное признание может смягчить вашу судьбу, - следователь принялся сосредоточенно листать папку с документами, словно предоставляя арестованному самому судить, насколько глупо его запирательство. Последняя фраза была произнесена таким тоном, что у того упало сердце.
"Что они узнали? Неужели кто-то предал?" - мучительно пытался сообразить Гарсия.
- Молчите? Напрасно. Вам была дана возможность самому вспомнить кое-какие ваши... жизненные комбинации. Теперь придется объявить вам шах, в голосе следователя звучала откровенная ирония. - Расскажите, как вам удалось возвратиться в США после Плайя-Хирон?
"Неужели они об этом знают? Нет, скорее берет меня на пушку".
- Я там не был.
- Значит, вам не знаком, - следователь посмотрел в папку, лежавшую на столе, - Хосе Эдоси Бехар, наемник-парашютист? Вас не знает Мигель Сервера Консуэгра? И вы не знаете ни Орландо Куэрво Галано, ни пилотов с Б-26 Сирило Пьедру и Фариаса?
"Трепачи! Они видели меня в лагере Пуэрто-Кабесас, а потом и на Плайя-Хирон..."
- Еще раз спрашиваю, вы были на Плайя-Хирон? - на сей раз слова следователя прозвучали в ушах Гарсии не вопросом, а зловещим утверждением.
- Да, да! Был! Ну и что? Кастро лишил меня всего, он... Зачем он убил моих родных - брата, дядю?.. - почти истерически закричал Гарсия, перед глазами которого отчетливо возникло лицо инструктора Альберти, сообщившего ему эту скорбную весть в спецшколе во Флориде. У него словно лопнула внутренняя пружина. Теперь уже все равно, лишь бы скорее наступил конец этой пытке гнетущей неизвестностью.
- Как ваше имя? - не давая ему прийти в себя, потребовал следователь.
- Меня зовут Рамиро Фернандес Гарсия. Ну и что? - опять взвился он. Почему расстреляли их?
- Так, - следователь внимательно посмотрел на арестованного. Во-первых, запомни, если тебя чего-то там и лишили, то сделал это не товарищ Фидель Кастро, а народ. Ну а насчет родственников мы поговорим завтра...
Следующая ночь также прошла в томительных муках. Теперь страх ни на секунду не отпускал его. После завтрака Гарсию вывели во двор, посадили в машину, где уже находились следователь и тот, кто его арестовывал, и повезли куда-то на восток.
К середине дня они подъехали к повороту, за которым начинались бывшие земли дона Карлоса. Еще десять километров, и за группкой серебристых тополей откроется въезд в аллею из королевских пальм, которая ведет к финке "Делисиас". Но машина не свернула с шоссе в аллею, и он догадался, что они направляются в соседний городок. Когда они подъехали к центральному двору, где раньше на цементном полу просушивали кофейные зерна, следователь посмотрел на часы и сказал:
- Выходи, станешь вон там, у бара.
"Зачем? Что они задумали? Убрать при попытке к бегству?.. Но здесь столько народа..." - Рамиро Фернандес терялся в догадках. В этот момент из-за угла вышел его старший брат Хосе Луис. Он сразу увидел и узнал Рамиро, бросился к нему и, схватив за руку, оглянулся по сторонам:
- Пойдем! Скорее! - но, сделав буквально два шага, остановился. - Как ты здесь очутился? Зачем пришел?
- Ты жив? А дядя? Где сестра? Мама?.. - от волнения Рамиро чуть не кричал.
- Тише, - испуганно зашипел Хосе. - Какое тебе дело? Тебя все равно никто не примет. Слышишь? Уходи!
- Да ты не бойся, Хосе Луис...
- Я и не боюсь. Это не страх. Или ты должен прийти к нам по-другому, сам знаешь как, или уходи. Я не знаю, что ты делал все это время, но ты был там, с ними...
- Скажи только, что вы все живы! Скажи...
- Конечно! Что с нами могло случиться? Уходи. Нас могут увидеть, а я тебе все-таки брат.
- Ладно, Хосе Луис! Скажи только им... Впрочем, не надо... Прости... Рамиро повернулся и зашагал прочь.
- Ну что? - спросил следователь, когда он вернулся к машине - Жив твой брат? А? Не хочет тебя знать?
- Увезите! Увезите отсюда скорее! - губы его зашептали слова проклятий, хотя Гарсия и не знал, кого проклинал: судьбу, себя или... Он схватился за горло и, забившись в угол, умолк.
Когда они выехали на шоссе, следователь коротко бросил притихшему Рамиро:
- Сколько уже здесь?
- Скоро полтора года, - и Рамиро Фернандес Гарсия равнодушно посмотрел в глаза следователя. - Не подумайте, что проговорился. Я расскажу вам все.
Сотрудник, который печатал на машинке, еле поспевал за торопливым рассказом, и следователь то и дело просил Рамиро Фернандеса Гарсию говорить помедленней. Тот же настолько ушел в воспоминания. что временами казалось, будто он забыл, что идет допрос в органах безопасности, и рассказывает о себе друзьям, с которыми давно не виделся.
В июле 1959 года, когда вместе с сыном дона Карлоса они уехали с Кубы, то сначала поселились в дорогом отеле "Карибиан" в Майами-Бич. Правда, жили в разных номерах - разница в цене была значительной, - но кругом бурлила с детства увлекавшая его жизнь. Тем более что деньги были - дон Карлос перед отлетом в Испанию дал ему на первое время, - и Гарсия старался взять все, что мог, очутившись на богатейшем из курортов. Впрочем, деньги быстро вышли. Сын помещика купил себе небольшое дело, но Рамиро в него не взял. И тут начались неприятности. Не проходило недели, чтобы его не вызывали в отдел иммиграционной службы США.