Глава 1
Жизнь никогда меня не баловала, я и не жаловалась. Есть что поесть, есть, где поспать, не холодно, да и ладно. Жизнь в приюте ни у кого сладкой не бывает. Быстро учишься ценить, что дают и довольствоваться малым. Какая-нибудь одежда с чужого плеча, какая-нибудь еда, главное, чтобы сытная, да топчан, чтоб поспать. На перины не претендую. Крыша над головой, если и протекает, то чтоб хватало подставленного ведра. В последней съемной комнате так и получилось. Хоть ведро хозяйское имелось, не пришлось покупать. Вообще, когда зачерпываешь лужи прохудившимся ботинком, не тянет жаловаться на отсутствие деликатесов за обедом, довольствуешься и куском хлеба. Тем радостней ощущаешь редкие подарки судьбы в виде той же старенькой пары резиновых сапог, что пожаловала соседка за починку платья. И ведь кто-то скажет - хлам! Да еще и на размер больше! И не бесплатно же, а за работу. Но подарок-то не в сапогах, а в возможности. Как раз в тот момент, когда это и было нужно! А человеку, на самом деле, не так уж и много нужно.
С самого детства я не тешила себя надеждой, как другие девчонки, что вот, однажды, откроются огромные скрипучие двери приюта и войдет ОНА. Обязательно самая красивая. В длинном платье, с распущенными волосами. От них будет веять легкими духами, а от ее рук - выпечкой. И руки эти обнимут крепко-крепко! И унесут из этого богом забытого места навсегда. Что окажется все это страшной случайностью, что она меня потеряла, кто-то что-то напутал, но вот теперь!… Нет. Не буду я вместе с мамой. И они, все эти глупышки, по стечению обстоятельств оказавшиеся в этом приюте. Нет больше наших мам, а отцы, если и живы, то не знают о нашем существовании. Или не хотят знать. Мы отказники, те, чьи матери погибли при родах. Еще и без родных и документов. В наследство мы получаем только адрес больницы, рядом с которой в безымянной могиле покоятся останки тех, кто дал нам жизнь. С разных концов, если уж не страны, то области точно, свозят маленьких девочек в Обитель Святой Мученицы Марии. И воспитывают из нас, видимо, таких же мучениц. С виду благопристойное место, на деле имеет огромное количество шкафов со скелетами. И будь моя воля, я бы по кирпичику все бы там разнесла, оставив на руинах ненавистную мать настоятельницу Ефросинью, в миру Ольгу Владимировну Ярошинскую. Причем ее я бы цепями приковала к полу в молельне, куда она по обыкновению отправляла ослушниц. Ее грехов вовек не отмолишь.
Единственное, за что я была благодарна приюту, что не выгоняли девчонок на улицу сразу после совершеннолетия. Давали освоить профессию, какую-никакую. «Швея без куска хлеба не останется» - всегда говорила баба Шура, обучающая и меня не хитрому мастерству. Но бралась она учить только взрослых, кому уже есть восемнадцать, о чем много лет назад договорилась с Ефросиньей. Настоятельница, говорят, пыталась упросить Шуру начать обучение раньше, да та не соглашалась, ссылаясь на ответственность перед надзорными органами. Но мы-то знали, жалела нас одинокая бабушка из ближайшей деревеньки. Могла бы, сама бы всех нас к себе забрала, пока не подрастем, не окрепнем. А так удавалось только два года выгадать. Совсем без профессии нас оставить настоятельница не могла, перед государством отчитывалась, а других педагогов в эту глушь, да за копеечную зарплату было не сыскать.
Прострачивая очередную юбку в недорогом ателье захолустного городка, не горевала я о своей доле. И не только потому, что иметь здесь стабильную работу, уже за благо. Я ждала.
С самого раннего детства, с момента, какой помню о себе, когда начала себя осознавать, я вижу сны. Понятно, что все их видят! Но мои были другими. В них была Тайфа - оракул. Лицо сказочно красивой женщины с туловищем огромного паука. Возможно, именно поэтому я никогда не боялась насекомых. Странно бояться того, кто напоминает друга. Тайфа показывала мне иной мир. Он был странным, то ярким и волшебным, с колдунами и неведомыми существами, то пустым и серым, будто его пожирало безразличное Ничто. Но там, в этом мире, в этих снах, я чувствовала себя живой. Будто та я, которая в приюте, она временная или наносная. Надо просто переждать, а точнее дождаться подходящего момента, чтобы попасть в тот другой манящий мир. И я ждала.
Тайфа много мне рассказывала и многому учила. Учила своему языку, учила магии. Там во снах я узнала, что могу творить чудеса! Могу зажечь свечу без спичек, могу согреть одежду силой мысли, заставить косяк рыб поменять направление и собраться дождевым тучкам в абсолютно чистом небе тоже могу! Правда последнее не стоит делать, если негде спрятаться от дождя, но это я поняла уже после, когда продрогшая добралась до своей каморки, по ошибке зовущейся комнатой. Да, я стала тренироваться не только во снах, но получаться стало всего две недели назад, сразу после моего двадцать первого дня рождения. Если б я могла все это раньше… то никогда не позволила бы этим уродам… В приюте много скелетов в шкафах.