Прошли годы с тех пор, как они касались меня, но я до сих пор помнила, как это было.
Я ничего не забыла.
5
Оливер
ТОГДА
— Это просто пытка, — проговорила Хлоя сквозь зубы, натянуто улыбаясь.
— Знаю. Прости, — ответил я так же.
Наши матери, словно стервятники, кружили вокруг с цифровыми камерами, бесконечно фотографируя нас, моих друзей и их пары в полном парадном выпускном наряде.
Ну, не всех нас.
— Эти шорты выглядят ужасно, — сказала Хлоя, с трудом удерживая улыбку. — Вы что, не могли позволить себе костюмы?
Она говорила о шортах, которые мы с друзьями решили надеть с нашими рубашками и темно-синими блейзерами. Мои были бледно-красные, но в были представлены все цвета радуги: ярко-зелёный, лососево-розовый, аквамариновый, лимонно-жёлтый. Лоферы, никаких носков. Ещё у нас были галстуки-бабочки. Мой был в красно-синюю полоску, и я считал, что выгляжу чертовски круто.
— Это выбор, а не вынужденное обстоятельство, — заверил я её, когда наши матери сделали паузу, чтобы всплакнуть, обняться и сказать что-то вроде: «Не верится, что наши дети уже такие взрослые».
Хлоя подняла бровь.
— Серьёзно?
— Да. Мы не хотим быть, как все остальные, кто когда-либо ходил на выпускной. Мы заявляем о своей индивидуальности.
— В одинаковых коротких штанах. Поняла.
— Они не одинаковые, а скоординированные. И почему мы должны носить смокинги или костюмы? Мы выпускаемся, устали от правил и бунтуем против системы.
Хлоя закатила глаза.
— Боже, Оливер. Посмотри вокруг. Вы сами и есть система.
Я оглянулся на своих друзей и должен был признать, что все мы были богаты и привилегированы, направлялись в престижные университеты, где собирались изучать бизнес, право, политику или медицину, чтобы следовать по стопам своих отцов. Скорее всего, это приведёт нас обратно сюда, в большие кирпичные дома у воды, где мы будем жить с первыми жёнами, детьми и собаками. Летом мы будем плавать на яхтах, зимой кататься на лыжах, вступим в загородные клубы, играть в гольф по выходным и теннис после работы. Со временем кто-то из нас, вероятно, разведётся, переедет в квартиру в центре, где наши злые дети будут вынуждены проводить с нами время. А потом мы, может быть, снова поженимся, и всё начнётся сначала.
На самом деле это было довольно удручающе, насколько ясно я всё это видел.
Но Хлоя была права. Одного, чего нам, скорее всего, не придётся испытать, так это беспомощности или бедности. Должен ли я чувствовать себя виноватым из-за этого?
— Эй, не моя вина, что у моей семьи есть деньги, — сказал я ей. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Не знаю, может быть, потратил часть своих миллионов, чтобы изменить мир? Сделал что-то значимое?
— Мы и так много жертвуем на благотворительность.
— Например?
Я понятия не имел, но был уверен, что моя мать состоит как минимум в трёх благотворительных организациях. Я придумал что-то на ходу.
— Святоши. Те люди в смешных шляпах, которые звенят колокольчиками у магазинов на Рождество.
Хлоя фыркнула.
— Думаю, ты путаешь шляпы для благотворительности. С колокольчиками — это Армия спасения.
— О. Ну, я уверен, мы даём и туда, и туда. А ещё я этим летом собираюсь работать в парусном лагере для детей из малообеспеченных семей.
— Правда? — Она выглядела удивлённой. — Это круто.
— Да, — я почти забыл, что моя мать уговорила меня на это.
Сначала я жаловался, потому что это означало вставать на рассвете и сильно сокращало время, которое я планировал проводить на своей собственной лодке, работая над загаром и пытаясь вернуть Кейтлин Беккер. Мы были вместе весь год, пока я не испортил всё, закрутив с девятиклассницей прямо перед выпускным. Кейтлин узнала об этом и бросила меня на прошлой неделе. Может, стоит рассказать ей про парусный лагерь, подумал я. Хлоя смотрела на меня немного иначе сейчас, как будто увидела меня в новом, более благоприятном свете.
Последний раз, когда мы общались, она разозлилась из-за моего комментария про её тупого парня, Чака. Но я не жалел. Этот парень был полным придурком. Я даже не помню, что именно сказал, может, что-то вроде: «Он причина, по которой генофонду нужен спасатель», но она сорвалась, обвинив меня в том, что я привилегированный, осуждающий придурок из частной школы. Овца в синем блейзере и брюках цвета хаки.
Иногда я волновался, что она права.
Но я всё равно считал, что выгляжу круто.
Сегодня она тоже выглядела потрясающе. Как и все остальные девушки, она была в длинном платье без бретелек и блестящих украшениях в ушах и на шее. Её тёмные волосы были уложены наверх, что делало её старше и элегантнее. Это также означало, что её татуировка на верхней части спины была видна — такого точно не было у других девушек в группе. Кажется, это была цитата из книги или чего-то подобного, но я забыл, из чего именно. Она рассказывала, что родители пришли в ярость, когда она сделала её без разрешения. Её наказали на целый месяц — забрали ключи, телефон и свободу.