Но она сказала, что это стоило того. И мне это понравилось.
Мамы заставили девушек выстроиться в ряд для фотографии, и я наблюдал, как они улыбаются в камеру. Их зубы были ослепительно белыми, а платья — разных цветов. Они напоминали мне ряд замороженных йогуртов. Если бы Хлоя была вкусом, она бы стала лаймовым, подумал я, но даже я понимал, что говорить такое вслух не стоит.
Она была самой низкой среди девушек, но, по моему мнению, самой горячей — ещё одна мысль, которую я не собирался озвучивать. Она бы или неправильно это поняла и подумала, что я влюбился, или врезала бы мне. Мы были довольно близки, но это не всегда казалось добровольным. Даже сегодняшний вечер был устроен нашими мамами. А если её тёмные глаза и ямочки иногда всплывали в моей голове, пока я дрочил в душе, то это уж точно было не специально.
— Что случилось с Чаком? — спросил я позже, когда мы неуклюже качались на танцполе, мои руки на её бёдрах, её — на моих плечах.
Она пожала плечами.
— Мы расстались.
— Хорошо. — Я не удержался от колкости. — Даже ты можешь найти кого-то лучше этого придурка.
Она посмотрела на меня с раздражением.
— А что случилось с Кейтлин?
— Я ей изменил.
— С кем?
— С какой-то девятиклассницей.
— Зачем?
— Не знаю. — Я попытался вспомнить, зачем я это сделал. — Кейтлин не было рядом, а эта девчонка была симпатичной.
Она покачала головой.
— Ты свинья.
— Да, это было глупо, — признал я. — Вообще-то я хочу вернуть Кейтлин. Хотя бы на лето. Не хочу уезжать в колледж с девушкой.
— Ты её любишь?
— Не знаю. Может быть. Мне нравятся те минеты, которые она делает.
Хлоя ударила меня в грудь и фыркнула с отвращением.
— Ты просто худший. Что я вообще здесь делаю?
— Сокращаешь наказание, — напомнил я.
Её мать сократила ей срок наказания за татуировку на две недели, когда она согласилась быть моей парой на вечер.
— Ах да. — Она скривилась. — Похоже, мне придётся это пережить.
Но на самом деле мы неплохо провели время. В отличие от Кейтлин, Хлое было плевать, если я выставлял себя идиотом, танцуя «червяка» через весь пол. Она могла разговаривать с кем угодно, даже со взрослыми, и смеялась над всеми моими шутками. С ней было комфортно и весело, как в старые времена. И в этом платье она выглядела чертовски хорошо. Мы никогда раньше не заигрывали друг с другом, но я поймал её взгляд на себе пару раз, и в нём было что-то… что заставило меня задуматься, как бы она отреагировала. И я не мог решить, что я об этом думаю.
После танцев мы отправились в дом моего друга Джеффа на вечеринку у бассейна, и мои друзья пускали слюни, глядя на фигуру Хлои в её крошечном белом бикини. Я молчал, хотя, честно говоря, и сам облизывался. С каких это пор у неё появились эти изгибы? Они что, были под этим лаймовым платьем весь вечер? Я задумался, как бы они ощущались под моими ладонями.
— Пембертон, ты ведь не против, если я попробую с ней замутить? — спросил Лоуэлл, глядя на Хлою, которая опускалась в джакузи с другими девушками.
— Ещё как против, — сказал я, осознавая, что это беспокоит меня гораздо больше, чем я думал, и не только потому, что Лоуэлл был придурком. — Так что даже не смей об этом думать.
Ребята начали меня подначивать из-за моей реакции, и Лоуэлл стал немного лезть ко мне, поэтому я оставил их и направился к шезлонгу у джакузи. Я не хотел драться с друзьями в выпускную ночь. А ещё, честно говоря, я хотел провести больше времени с Хлоей, чем с ними.
Когда она увидела меня, сидящего в одиночестве в темноте, она вылезла, обернулась полотенцем и села на соседний шезлонг.
— Эй, — сказала она поверх музыки. — Что случилось?
— Ничего.
— Ничего? — Она откинулась назад, скрестив обнажённые ноги в щиколотках. — Не верю.
— Мои друзья ведут себя как придурки.
— Ага. — Она бросила взгляд в сторону бассейна, где Лоуэлл выпендривался на трамплине. — Этот точно идиот.
— Ему кажется, что ты горячая.
— Фу. Пошел он.
— Он спросил, не возражаю ли я, если он попробует с тобой замутить, — сказал я, чувствуя возможность стать немного героем.