Меньше чем через секунду мы отпрянули друг от друга.
— Фу, — сказали мы одновременно.
Он вытер язык нижней частью футболки. Я облизала рукав, избавляясь от его слюны.
— Это было ужасно. Я никогда больше так не сделаю.
— И я тоже.
С этим решением мы вернулись к своим перекусам.
— Даже если я выйду замуж, если мой муж захочет поцеловаться, я скажу «нет», — заявила я.
Оливер фыркнул.
— Не волнуйся, никто не захочет на тебе жениться.
— На тебе тоже никто не захочет жениться, — парировала я.
— И хорошо. Девчонки глупые.
— Сам ты глупый.
— По крайней мере, я не трус.
— Я не трусиха!
В этот момент дверь шкафа распахнулась, и наши мамы стояли на пороге, уперев руки в бока.
— Вот вы где! — воскликнула тётя Нелл. — Мы вас повсюду искали.
— Вы опоздали к ужину, — добавила моя мама. — И что это за дрянь, которую вы едите?
— Чья это была идея? — тётя Нелл скрестила руки и постукивала ногой. — Оливер? Хлоя? Я слушаю.
Мы с Оливером обменялись взглядом, в котором молча согласились не выдавать друг друга. Мы оба были виноваты — его была идея пропустить ужин, а я предложила обчистить кладовку.
— Выходите из шкафа немедленно, — потребовала мама. — И идите умываться перед ужином.
Не говоря больше ни слова, мы с Оливером вскочили на ноги и поспешили выполнить указание.
В тот вечер мы остались без десерта, что было обидно, потому что на десерт были кремовые профитроли с горячим шоколадным соусом — мои любимые.
— Может, в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем нарушать правила, — сказала тётя Нелл.
Мы с Оливером снова обменялись взглядом, который ясно говорил: «Ни за что».
Мы могли не любить целоваться, мы могли даже не так уж сильно любить друг друга, но вот что мы действительно любили — так это нарушать правила.
Неудивительно, что были ещё многие вечера, когда мы с Оливером оставались без десерта. Мы никогда не могли держаться в стороне от неприятностей. Но один взгляд через обеденный стол, и я всегда знала, что он думает о том же, о чём и я.
Оно того стоило.
Именно это делало нас такими неоспоримо подходящими друг для друга.
Всегда.
Эпилог
ХЛОЯ
Конец августа
— Оливер, это безумие. Почему я должна держать глаза закрытыми? — я шла вперед нерешительными шагами, обе мои руки были в его руках, как у неловких подростков на школьной дискотеке.
Мы находились в коридоре возле моего кабинета в Кловерли – точнее, теперь нашего кабинета. Мы делили его, как и мою квартиру в Траверс-Сити и его апартаменты в Детройте, которые мы решили пока оставить. Мы проводили там много времени: я изучала все, что могла, о процессе дистилляции в Кареглазой, а в Кловерли следовала за отцом, осваивая всё, что нужно знать, чтобы занять его место, когда он окончательно уйдет на пенсию этой осенью. В октябре мои родители отправлялись в кругосветный круиз – сразу после свадьбы Фрэнни и Мака.
Это означало, что мы с Оливером были вместе почти двадцать четыре часа в сутки, и никто из нас не жаловался. На самом деле, я была счастлива, как никогда. Мы оба были.
— Ты должна держать глаза закрытыми, потому что я хочу тебя удивить, — сказал он.
— Я не люблю сюрпризы.
— Тихо. У тебя совсем нет романтики? Подожди, я открываю дверь.
— Я не могу думать о романтике! — воскликнула я, пока он вел меня на жаркое летнее солнце. — Мы должны были уехать на Южный Маниту в час. Если мы будем ждать дольше, то пропустим дневной паром.
—Значит, отправимся утром. Я поговорил с Фельдманами, и они сказали, что будут работать с восхода до заката.
Он продолжал идти спиной вперед, держа меня за руки.
— Но я же сказала, что хочу быть там на первом пароме, — жаловалась я. — Мы упускаем бесценную возможность для фото, которые можно выложить в соцсети.
— Я обещаю, у нас будут все фото, какие тебе нужны. Мы рано встанем, сядем на первый паром и проведем весь день на твоих миллионных полях, шепча нашим семенам ржи сладкие слова.
Я рассмеялась.
— Это не мои миллионные поля. Это наши.
— Как скажешь. Иди сюда.
Я повернулась в полоборота, как он указал. С закрытыми глазами я прислушивалась и нюхала влажный воздух.
— Мы идем к сараю?
— Хорошая догадка. Но вопрос в том, зачем мы идем к сараю?