В последний вечер на корабле устроили танцы, но Эндрю, который весь день испытывал странное беспокойство и раздражение, предложил побыть на палубе. Вокруг было тихо, они с Мюриел молча стояли у борта. Эндрю обнимал ее, его щека касалась ее щеки. Мюриел была на седьмом небе от счастья и охотно подставляла ему губы для поцелуев. Эндрю, конечно, пригласил ее сюда, чтобы обсудить их будущее, договориться о новой встрече. Как прекрасно, что они живут недалеко друг от друга, подумала она, и ей вдруг почему-то стало жаль Билла и Кэтлин, которые совсем недавно обменивались адресами.
— Ты все еще счастлива, Мюриел? — спросил он, наклонившись к ней.
— Ты же сам знаешь, что счастлива… и все это благодаря тебе. — Она тихонько засмеялась, и, чуть отстранившись, взглянула на него с робкой признательностью. — Я еще не говорила, что люблю тебя… Я знаю, есть красивые слова, чтобы сказать тебе об этом, но я не могу вспомнить ни одного. — Она нисколько не была смущена, не покраснела, и голос ее не дрогнул, когда она просто сказала: — Я люблю тебя, Эндрю. И буду любить всегда.
Сам Эндрю никогда не говорил с ней о любви, но она не придавала этому значения. «Нам не нужны слова, — думала она, — я и так знаю, что он любит меня».
Эндрю как-то странно засмеялся и поцеловал ее в губы. Но его поцелуй был почти грубым, в нем не было нежности, и Мюриел отпрянула, ошеломленная, будто он оскорбил ее. Ее большие глаза смотрели на него с изумлением, а губы задрожали от внезапного страха.
— Эндрю, мне это не нравится, — укоризненно прошептала она.
Эндрю чуть покривил губы — следует отдать ей должное, она умна, — но все же не настолько, чтобы понять, что ни ее хитрость, ни притворство не сравнятся с его собственными.
— Прости. Я думал, тебе нравятся мои поцелуи.
Она смотрела на него, как обиженный ребенок, взглядом умоляя сказать что-нибудь и тем самым рассеять ее страх и недоумение. Он молчал. Его глаза смотрели совершенно спокойно, и лишь на губах промелькнула язвительная усмешка.
Эндрю несколько минут молчал, потом привлек Мюриел к себе и поцеловал опять.
— Так лучше? — В его глазах светилась насмешка, и Мюриел не нашла, что ему ответить. Впервые за время их знакомства наступило гнетущее молчание.
Эндрю нетерпеливо передернул плечами и предложил прогуляться. Мюриел молча пошла рядом с ним.
— Может, лучше пойдем танцевать, — сказал он наконец.
— Хорошо.
В полночь они вновь вышли на палубу. Эндрю, казалось, находился сейчас за тысячи миль от нее… и все же держал ее за руку. Он подвел ее к борту, и когда она нерешительно взглянула на него, то заметила, как напряглось его лицо, как крепко сжал он губы, словно изо всех сил старался удержать себя в руках.
— Это прощание, Мюриел, — беспечно сказал он. — Давай не будем его затягивать.
— Прощание… — Мюриел весь вечер предчувствовала это — его поцелуй ясно сказал, что Эндрю не чувствует к ней ни любви, ни уважения, — и все же удивленно смотрела на него, словно не веря своим ушам. — Ты вовсе не это хотел сказать, — воскликнула она с болью и отчаянием. — Нет, Эндрю… ради бога, скажи, что ты… ты просто пошутил! Неужели мы больше никогда не увидимся?
Ее голос упал до умоляющего шепота, и Эндрю нахмурился, опять почувствовав неловкость и сомнение. Но он лишь слегка пожал плечами.
— Такой вот флирт во время круиза доставляет много удовольствия, но не стоит воспринимать его серьезно. Ты же сама хорошо это знаешь.
— Флирт? — Все ее светские манеры вмиг исчезли, она едва могла справиться с рыданиями. — Значит, ты расцениваешь наши отношения как флирт?
«Не может быть, — в отчаянии думала она. — Эндрю не может желать разрыва. Мы же созданы друг для друга, разве он этого не понимает?» Она уже приготовилась сказать ему об этом, но слова замерли у нее на губах. То, что для нее было дорогим и искренним чувством, для него лишь… развлечение. Да, это конец: Эндрю больше никогда не захочет ее видеть.
— Давай не будем все портить глупым притворством. — Его слова безжалостно вторглись в ее мысли. — Мы оба отлично провели время; кончим на этом и расстанемся друзьями.
Мюриел отшатнулась, как будто ее ударили; ее руки бессильно повисли, все чувства покинули ее. В хаосе мыслей четко проступала лишь одна: Эндрю — лишь бессердечный дон-жуан, которому доставляет удовольствие завлекать доверчивых женщин, а потом с холодным равнодушием отвергать их любовь. Он не стоит того, чтобы жалеть о нем…
Она непроизвольно сжала руки и крепко прижала их к груди, как бы стараясь унять разрывающую сердце боль, а когда снова взглянула на него, то увидела, что он смотрит на ее руки со странным, задумчивым выражением. Но затем на его губах вновь появилась насмешливая улыбка и пронзила все ее существо. Мюриел опустила глаза, но вскоре взяла себя в руки и сказала со спокойствием, которое удивило ее саму: