На губах у Серафины застыла торжествующая улыбка.
— Обе госпожи ждут вас, — объявила она с деланным спокойствием.
Касс опередила всех. Ворвавшись в спальню Хелен, она остолбенела: Элизабет и Хелен, похожие, как две капли воды, сидели, держась за руки. Касс улыбнулась и с возгласом: «Аллилуйя!» — вскинула руки, как боксер на ринге.
Последней приковыляла миссис Хокс, опираясь на руку сердобольной Ньевес. Как только гул возбужденных голосов немного стих, она подвела итог сбивчивым поздравлениям:
— Вот радость-то! Дал Господь дожить до этого дня!
— Аминь! — прибавил растроганный Харви.
— Ну, не томите же нас! — воскликнула Касс. — Выкладывайте все подряд. Мы просто сгораем от любопытства… О чем вы так долго говорили? Что вам удалось выяснить?
— Ах, Касс, Касс… — улыбнулась Элизабет. — Боюсь, что тебе лучше сесть. Сейчас я сообщу тебе такое…
— Брось! — возразила Касс. — После всего, что здесь произошло, меня уже ничем не удивишь. Так что? — подозрительно спросила она.
Но, как и предсказывала Элизабет, ее сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы.
— Бесплоден? Ричард Темпест бесплоден?! — У Касс отвисла челюсть. — Не может быть! — Впервые в жизни она лишилась дара речи. Некоторое время она сидела с ошарашенным видом, и вдруг ее осенило. — Господи! — взвизгнула она. — Так вот почему он тратил столько денег на эту клинику!
Все разговоры сразу стихли.
— Какую клинику? — спросила Элизабет.
— В Цюрихе, — почти взвыла Касс. — Ричард ее субсидировал… Истратил черт знает сколько миллионов долларов. Он сказал, что Организация запатентовала новое средство от бесплодия — это все равно что иметь патент на пенициллин, — и после того, как работа будет закончена, денежки потекут рекой… Но он это делал не ради денег, а для себя… годы и годы исследований.
— Но ничего из этого не вышло? Я имею в виду новое лекарство.
Покачав головой. Касс ударила себя ладонью по лбу.
— Какая же я тупица! Почему я сразу не догадалась!
Дан весело расхохотался.
— Ну и ну! Ричард Темпест, мечтающий вылечиться от бесплодия! — Он согнулся пополам и хлопнул себя по коленям. — Прекрасный сюжет для романа! Обо всех мужчинах… Лучше не придумаешь!
— Здесь нет ничего смешного, — оборвала его Элизабет. — Ведь именно из-за этого он сыграл со всеми нами злую шутку.
Смех Дана резко оборвался.
— Это и есть объяснение, которое мы искали, — спокойно продолжала Элизабет. — В этом причина всех его поступков.
Все молчали. Совершенно растерянная миссис Хокс переводила взгляд с одного лица на другое. На них было написано ошеломление, горечь, ожесточение.
Каждый выглядел так, будто потерял тысячу долларов, а нашел пенни.
Харви кашлянул.
— Надеюсь, здесь нет ошибки?
— Нет… мне сказала об этом моя мать.
— Мне она тоже говорила, — невозмутимо заявила Серафина, стоявшая за спиной у Хелен, словно фрейлина.
Хелен изумленно обернулась.
— Сказала тебе?
— Перед смертью. И попросила меня заботиться о вас. Охранять от него… — Неподвижное, словно у идола, лицо дрогнуло. — Но я не сумела этого сделать., поэтому в присутствии всех прошу у вас прощения.
Хелен, протянула к ней руки.
— Мы все проиграли, Серафина, с ним никто не мог тягаться. Он был одержимый.
— И тем не менее я не выполнила просьбы леди Элеоноры.
— Не говори так! — воскликнула Хелен. — Ты спасла меня, Серафина. И спасала не однажды.
— Почему ты ничего не сказала, когда на острове появилась мисс Элизабет? — с упреком спросил Харви.
— Потому что поклялась никому не говорить. И я сдержала свое слово. Только потом, когда с моей госпожой случился шок, я поняла, что свободна от клятвы, и рассказала обо всем мистеру Дэву.
— Ты рассказала Дэву? — удивилась Элизабет.
Серафина спокойно встретила ее взгляд.
— Да. Он пришел ко мне, когда госпоже стало плохо. Он объяснил мне, что случилось, и попросил меня помочь вам. Он доверился мне, и я доверилась ему. Мистер Дэв — человек, которому можно доверять, — прибавила она, бросив на Дана испепеляющий взгляд.
Обычно бледное лицо Дана вспыхнуло.
— Минутку… Если это намек на то, что тайна всплыла на свет по моей вине…
— Она и всплыла, — бесстрастно заметила Серафина.
Дан стиснул зубы и отвел глаза.
— Теперь это дело прошлое, — пробормотал он угрюмо. — Однако и все остальное обнаружилось благодаря мне. Хотя я и не жду благодарности.
— Не сомневаюсь, что ты выставишь счет, — презрительно усмехнулся Харви.
— Ты прав, как никогда! И вы заплатите сполна. А с учетом новых фактов я могу рассчитывать на надбавку. — Он снова рассмеялся.
Его смех эхом отдавался в голове у Матти. Бесплоден! Ричард бесплоден! Значит, ребенок, от которого Ричард заставил ее избавиться, был не от него… Вот почему он настаивал на этом. И ничего ей не сказал. Чтобы она думала… О Господи! Ей стало нехорошо. Это был ребенок Франко де Гисти. После того грандиозного скандала в Зальцбурге она, сбежав от Ричарда, поехала с Франко в Париж, и они провели весь уик-энд в постели. Они с Ричардом помирились только через десять дней, когда она прилетела в Нью-Йорк, и самым страстным образом. Вот почему она ни минуты не сомневалась, что это ребенок Ричарда и не могла понять, почему он настаивает на аборте. Но он был неумолим. Или он — или ребенок. И когда она спросила почему, он ответил:
— Наследник Темпестов должен быть законнорожденным.
— Тогда разведись с Анджелой и женись на мне!
— Ты знаешь, что Темпесты не разводятся.
— Но это твой ребенок, Ричард!
— Разве? — спросил он, и она поняла, что он знает о Франко. Что ж, он вправе сомневаться, подумала она тогда. Но он не сомневался. Он был абсолютно уверен.
Вот почему он не позволил ей иметь ребенка. Ведь у него не оказалось бы этих чертовых сращенных пальцев.
Ричард все предусмотрел. Все знал. Обо всех. Он видел ее насквозь. Как же он, должно быть, смеялся!