На этом моменте Рей обычно каждый раз одергивает себя. Каждый из десятков раз, когда ее мысли о гнусном убийце приходят в итоге к чему-то постыдно интимному меж ними.
***
С утра Рей выглядит так же отвратительно, как и По, поэтому, когда они сталкиваются лицом к лицу входа в столовую, у него даже не возникает желания в своей обыкновенно шутливой манере сказать ей об этом. Ей наверняка будет что сказать в ответ.
По вяло ворочает ложкой почти безвкусный паёк в своей миске, когда к нему за стол подсаживается генерал Органа.
— Ты какой-то не выспавшийся сегодня, — по-матерински участливо говорит Лея, ставя перед По чашку дымящегося кафа.
— Да, кошмары снились. — По трясёт головой, словно пытаясь стряхнуть вновь нахлынувшее наваждение.
— Опять про Шару?
— Нет, на это раз нет. — По делает глоток и морщится от горечи напитка. — Мне снилась Рей.
Лея отхлёбывает глоток своего кафа — не менее горького, чем его, — даже не поморщившись, и всем своим видом даёт понять, что ожидает продолжения.
— А ещё Кайло Рен, — говорит По, потупившись в чашку. — Он вырвал сердце из её груди так легко, словно Рей была сделана из картона, и остановил его, ещё бьющееся, сжав в пальцах. И что самое жуткое — Рей даже не сопротивлялась. Словно добровольно отдала себя ему.
— Иногда сон — это просто сон, — задумчиво произносит Лея, сделав очередной глоток кафа, и По кажется, что она знает гораздо больше о происходящем вокруг, чем ему говорит. Знает что-то о Рей, чего ему знать не положено. Но, по крайней мере, с Леей она в надёжных руках.
***
Кайло Рен смотрит в потолок в привычном полумраке своей каюты, какой бывает во время ночного цикла на корабле, когда резкая тишина, разом заглушившая мерный гул кислородных регенераторов, врывается в окружающее пространство. Медленно, очень медленно он поворачивает голову — и видит Рей, её хрупкий силуэт, укутанный какой-то потрёпанной серой тряпкой, едва обнаруживающей какое-то сходство с одеялом.
Он отворачивается и снова заставляет себя смотреть в потолок. Злится ли он на её решение? Наверно, нет. Уже нет. Может ли он что-то изменить для них? Нет, уже нет. А может, никогда и не мог. Единственное, от чего неприятно тяжело в груди, так это от обещаний, которые она так и не смогла выполнить.
— Я помню, что обещала тебе тогда. — Едва уловимый шёпот давит на его уши так, словно он внезапно очутился прямо перед соплами работающих ионных двигателей звёздного разрушителя. — И пусть мне потребовалось много времени, чтобы прийти, я всё равно пришла.
Кайло сжимает кулаки, до боли, до хруста, словно это может помочь ему обрести спокойствие. Он дышит глубоко и резко, и воздух свистит в его лёгких, как ветер в пургу на Хоте.
— И другое я тоже сдержала, пусть и не по своей воле. — В голосе Рей сквозит горькая усмешка. Кайло хочет повернуться, чтобы видеть её глаза, пока она произносит эти слова, но усилием воли заставляет себя смотреть прямо в потолок. — Как бы мы ни хотели избавиться друг от друга, никто из нас никогда не остаётся по-настоящему одинок с тех пор, как существуют эти Узы.
Он ничего ей не отвечает, лишь пытается дышать ровнее. Несмотря на всю боль и обиду, которые теперь неразрывно сопряжены с их Узами, Кайло находит что-то приятное в том, как ощущаются флюиды чужого присутствия в Силе рядом с ним в абсолютной, сверхъестественной тишине каюты. Как будто действительно одно нахождение проекции Рей рядом с ним может что-то изменить.
***
Рей по-прежнему мало спит, мало ест и ходит по базе почти бесплотной тенью, лишь изредка появляясь, чтобы выполнить поручения генерала.
— Меня беспокоит твоё состояние, дорогуша. — Уже под вечер Лея перехватывает Рей в коридоре и, подхватив под локоть, отводит в сторону. — Расскажи мне, в чём дело?
Рей пытается что-то говорить про угрозу наращивания мощи Первым Порядком, нервы и слишком шумных пилотов за стенкой, но Лея не принимает её оправданий до тех пор, пока Рей не начинает говорить правдоподобные вещи: ей снятся кошмары. И Кайло Рен.
— Знаешь, девочка, на родине одной из моих матерей, на Набу, в таких случаях заваривали специальный успокаивающий чай. Пойдём, я приготовлю его и тебе. Я оставила себе небольшой мешочек с ним, когда покидала резиденцию, ещё перед этой бессмысленной войной. Его запах напоминает мне о родине моих предков, но в любом случае для хорошего дела мне его не жалко. Тебе явно не помешало бы выспаться.
Они ещё немного говорят о традициях Набу, особенно о тамошней моде, пока идут к каюте Леи. Попутно генерал рассказывает об одном чрезвычайно красивом платье своей матери, которое, как она надеялась, когда-то могло бы достаться по наследству её внучкам.
Когда они заходят в каюту, Лея первым делом берёт с прикроватного столика продолговатый деревянный ящик с резьбой и распахивает его. Рей не то чтобы хотела подглядывать, но любопытство берёт верх: вряд ли в ящике лежит что-то незначительное, раз Лея даже спасла его с “Раддуса” во время эвакуации. Она заглядывает через плечо Леи, но в ящике, на удивление, мало что лежит: только тканный мешочек с чем-то, источающим тонкий и неописуемо красивый аромат, очень потрёпанная мягкая игрушка-тука и свёрток жёлто-розово-фиолетовой ткани. На первый взгляд, эти предметы не имеют никакой практической ценности, так что Рей решает, что они, наверно, важны именно для Леи.
Генерал берёт из ящика мешочек, высыпает из него в чашку вкусно пахнущие лепестки и набирает воду в портативном бойлере у левой стены каюты. Затем она усаживается рядом с Рей, и та принимает из её рук чашку. Девушка готовится к тому, что напиток будет горчить, как каф, с которым она познакомилась ещё на Ди`Куаре, но, на её удивление, напиток сладок, очень ароматен и обладает лёгкой приятной кислинкой. Она неспешно делает маленькие глотки, пока Лея рассказывает ей о правилах поведения в светском обществе, и потихоньку мир начинает плыть, голос Леи - двоиться, как эхо, пока стакан из её ослабевшей руки не вынимают тёплые пальцы, а её голова сама собой не ложится на Леины колени.
Когда Рей засыпает, убаюканная сонными травами с Набу, Лея сперва в нерешительности перебирает её волосы, заботливо, по-матерински, а потом прижимает ладони её вискам и прикладывает все усилия, чтобы воззвать к Силе, как когда-то учил её Люк.
Сознание Рей чувствуется необычайно открытым и светлым, но Лея знает: то, что гложет девушку, скрывается за этой лёгкостью. Червь, съедающий её изнутри, словно паразит, точащий корни дерева.
Лея видит кошмар — тот самый, который мучил Рей всегда, но теперь, во время войны, появляется гораздо чаще и пугает гораздо больше. И забирает его, прячет в самый дальний уголок её памяти, туда, откуда ему самому точно не выбраться. Затем Лея видит ещё одно видение Рей — мальчика во тьме, связанного по рукам и ногам, в котором она с ужасом узнаёт своего сына. И обещание, данное ему, — не оставлять. Обещание, натягивающее между ними тонкую, но бесконечно прочную нить уз Силы. Лея с содроганием смотрит, куда ведёт другой её конец, и видит всё: прикосновение рук, видение будущего, которое обещало столь многое и дало столь малое, силуэт Кайло Рена на кровати Рей и даже её мысли о том, как это могло бы быть в другой жизни, с Беном. И это обещание вкупе с Узами мучит Рей куда сильнее ранее запрятанного кошмара.
Лея не знает, сможет ли Рей простить её, но одно она знает точно: эта связь выпьет из девушки все соки, если позволить ей продолжаться. И генерал заставляет её забыть обо всём, что было связано с её Узами с Кайло Реном.
***
Рей просыпается в каюте Леи, на кровати генерала, укутанная одеялом, и чувствует себя как никогда хорошо. С голопроекции, оставленной на прикроватной тумбочке, генерал желает ей доброго утра и предлагает присоединиться к ней за завтраком в столовой. И Рей, полная энтузиазма и в отличном настроении, спешит туда. Она не помнит, почему раньше плохо спала, но сейчас это кажется ей уже совершенно не важным, и она благодарна Лее за помощь.