Вик порылся в подушках дивана, выудил из завалов трубку радиотелефона, набрал номер и только после этого окликнул друга. В трубке играла музыка, обозначавшая ожидание ответа оператора.
— Айзек, сколько пиццы заказывать? Штук десять?
— Ты сдурел что ли? Весь район накормить собрался? — Айзек перегнулся через перила лестницы, по которой в тот момент поднимался, и удивленно уставился на Вика.
— Так вечеринку же… Гостей чем кормить?
— Ну уж нет, давай без убойных тусовок. Мне проблемы не нужны. Посидим вдвоем, дунем, выпьем и на боковую. Так что бери две.
Вик расстроенно вздохнул, но после улыбнулся.
— Как хочешь, сегодня твой день!
Спустя какое-то время привезли пиццу. Айзек уже успел выбрать себе комнату и разобрать то небольшое количество вещей, которое у него было. Вик же сгонял в магазин за выпивкой, явно не рассчитав количество на двух человек.
Через пару часов алкоголь кончился и в ход пошел косяк, за ним следующий. Поймавших кураж парней уже было не остановить, и они решили продолжить банкет в каком-нибудь из баров.
Наутро Айзек проснулся от мерзкого запаха подушки, на которой спал. Ночью он был настолько упорот, что вырубился на мокрой подушке, забыв, что на нее вылили целый бокал пива. Хотя и в помещении пахло не лучше. Запах перегара вперемешку с марихуаной заставил парня подскочить с дивана в попытке добежать до туалета. Вот только боль в голове, по которой будто кирпичом ударили, заставила его передумать. И вместо туалета он добрел до барной стойки и выпил залпом почти полный графин прямо через край. Такого адского похмелья в его жизни еще не было. Да и организм не привык.
Парень осмотрелся, осознав, что погром стал еще больше, а значит, ночь была бурной. Вот только произошедшее он помнил крайне плохо. Только какие-то смазанные отрывки. Вик дрых на большом мягком кресле, развалившись в неестественной позе. От чего мог бы показаться мертвым, если бы иногда не всхрапывал. Айзек мысленно пожелал другу смерти за свое болезненное состояние и пнул по свисающей ноге.
— Вставай, алкашня!
Вик с трудом приоткрыл один глаз и страдальчески закряхтел, почувствовав, насколько затекло все тело.
— Я в душ, — Айзек, даже не обернувшись на товарища, поплелся в душевую.
Когда он вернулся, то явно чувствовал себя лучше. Растрепанный и опухший Вик варил кофе. Айзек бросил шмотки на пол возле дивана и тяжело плюхнулся на стул, ожидая, когда ароматный бодрящий напиток будет готов.
— Ты бы хоть оделся, — Вик покосился на товарища, сидящего в одних трусах.
— Ты что, гостей ждешь? — Айзек фыркнул, подпирая рукой раскалывающуюся голову, — все шмотки настолько провоняли, что не уверен, отстираются ли вообще.
Вик посмеялся чистоплотности друга и заботливо налил тому кофе.
После того, как кофе был выпит, Вик, кряхтя и матерясь, пошел собирать последствия вчерашней попойки, а Айзек нехотя поплелся на второй этаж, чтобы найти чистую одежду. Но как только он распахнул дверь ранее выбранной им комнаты, то остолбенел от удивления.
— Вик, ебучее дерьмо! Это что за хуйня??! — парень проорал так, что крик разнесся по всему зданию.
На кровати лежала девушка, связанная по рукам и ногам бельевой веревкой, и, судя по всему, была в отключке. Вик примчался на крик практически бегом и замер рядом с товарищем.
— Ебаный стыд!
Айзек плюхнулся на задницу, прислонившись спиной к стене, и схватился за голову.
— Как, блядь? Как это могло получиться? Я же только вышел! — в голосе парня слышались нотки истерики.
— Да подожди ты, не психуй. Давай разберемся вначале, — Вик аккуратно прошел в комнату и посмотрел на спящую девушку, — она же в одежде, так? Значит ничего не было. - парень начал аккуратно развязывать веревку на ее запястьях, отметив в уме, что та была затянута довольно слабо. Айзек тихо зашел в комнату и взял чистые вещи, стараясь не шуметь и уже напрочь забыв, что всего минуту назад он орал на всю бывшую пожарную часть.
Они вышли из комнаты, прикрыв дверь и надеясь, что девушка проспит еще какое-то время. Все еще ошарашенные, парни спустились вниз. Вик плюхнулся на диван в явном недоумении, пытаясь вспомнить, откуда взялась эта девица. Айзек судорожно натянул на себя шмотки и уселся прямо на пол, прислонившись спиной к дивану. Его нервно потряхивало. Он больше боялся не того, что натворил что-то ужасное, а того, что это кто-то мог видеть. Что в каком-нибудь полицейском участке уже рисуют его фоторобот и вешают на него ориентировку.