— Не пускайте его! — вскрикнул Айзек, даже не попытавшись встать с пола, — Ему не надо это видеть!
Лось схватил Гейла в охапку, пытаясь удержать того.
— Вы что сделали, мрази? Вы убили ее? Она мертва?! — истерично орал врач, пытаясь вырваться из хватки друга.
— Еще дышит… — растерянно выдал Вик, все еще упираясь ладонями в колени и пытаясь перевести дыхание после увиденного, — я даже не понимаю, как…
— Да отпусти же ты меня, сука! — Гейл резко дернул головой, так, что удар затылком пришелся Лосю в нос. Медик вырвался и рванул в помещение, а влетев внутрь, застыл. Вокруг было столько крови. Несмотря на то, что он работал в хирургии, что он принимал роды и ассистировал при сложных операциях, ему показалось, что он никогда не видел столько крови. Она растекалась по столу и капала вниз, образуя аккуратные лужицы на застеленном целлофаном полу.
Он неуверенно подошел к девушке, на ней живого места не было. Из распоротого живота виднелась разорванная, вывернутая наружу матка, а рядом в стеклянной пепельнице лежал крошечный зародыш. Ева и правда все еще дышала, слабо, еле заметно. Ее мутные глаза были открыты, но сознания в них уже не было. Девушка была в коме. По его прикидкам он дал бы не больше пяти по шкале Глазго. Гейл с трудом сдержался, чтобы не зарыдать. Он понимал, что не может ей помочь. Даже целая бригада хирургов вряд ли бы справилась. Состояние было слишком тяжелым, кровопотеря слишком огромной. Скорее всего из-за гипоксии уже присутствовало и повреждение мозга. Ее бы даже не довезли до больницы. И он принял единственное, показавшимся верным, решение.
— Я помогу тебе… — медик аккуратно погладил Еву по спутанным волосам.- Потерпи еще чуть-чуть…
Он вылетел из помещения в коридор с каменным лицом, схватил свой чемодан, все еще лежавший на полу и забежал обратно. Быстро достав оттуда пузырек с морфином он набрал полный шприц.
— Сейчас все пройдет… сейчас станет легче… — Гейл нашел вену под ее ключицей и полностью ввел содержимое шприца, — сейчас станет легче… — повторил он, будто бы и не Еве вовсе, а самому себе.
Через пару минут он вышел из комнаты, молча, сжимая в ладони проклятый шприц. В его глазах было только отчаяние и боль, он смотрел в пол не отрываясь, не поднимая глаза на остальных.
— Ты что сделал? — испуганно спросил Айзек, уставившись на друга.
— Твою мать, Митч! — Гейл со всей дури швырнул шприц в стену так, что крепкий пластик разлетелся вдребезги.
Медик взревел и, закрыв глаза ладонью, осел на пол рядом с товарищем. Гейл рыдал в голос, пытаясь выдавить из себя слова.
— Я человека убил! Из-за тебя, сука! Не ты, Митч! Я! А я ведь всю жизнь мечтал спасать жизни…
— Она рассказала мне… — заговорил Айзек, откинув голову назад к стене, — рассказала, что ты обещал вытащить ее отсюда, помочь ей сбежать. Так дела не делаются, ты же понимаешь?
Гейл сделал глубокий вздох и вытер льющиеся градом из глаз слезы.
— Я больше не хочу смотреть на такое. Я не хочу даже знать, чем ты тут занимаешься… Если ты еще раз позовешь меня к своим «девочкам», я клянусь мамой, я сдам тебя копам! Вас всех сдам! Сам рядом с тобой на электрический стул сяду… Больше никогда не звони мне!
Медик с трудом поднялся с пола, вернулся в комнату, молча забрал свой чемодан и, снова вытерев слезы рукавом, ушел прочь.
Глава 22
После произошедшего мир Генри перевернулся. Он пытался уйти с головой в учебу, но это не помогало. Сколько бы он не штудировал учебники, не пытался изучить новые интересные процедуры, мысли постоянно переносили его в подвал пожарки. Ему нужно было отвлечься, занять мозг и руки чем-то другим. И тогда он практически поселился в больнице, стремясь сделать как можно больше, будто стараясь загладить свою вину, повисшую в душе мертвым грузом. Доходило до того, что его выставляли из отделения даже медсестры. Он сильно превышал количество часов, положенных ему для практики. Но и от этого не становилось легче. Наоборот, делалось только хуже. От одних пациенток его пробирал холод, а другим он не мог сменить повязки без дрожи в руках. В самом отделении ничего не изменилось, просто перед его глазами постоянно всплывали жуткие картины. В каждой молоденькой блондинке он видел Еву, в симпатичных стройных пациентках — потенциальных жертв Айзека, которых он с удовольствием связал бы и мучил до потери сознания.