— Хурр, галечка, камушек гладенький, гранитный. Так?
Все закивали. Старый барсук внимательно посмотрел на гальку.
— Верно. Простой камушек из ручья. Много-много сезонов назад, может быть, когда еще живых существ на свете не было, от какой-то гранитной скалы откололся острый, бесформенный кусок. Без резца и молота он превратился в гладкий, закругленный камушек. Вода ручья сделала это.
Командор кивнул:
— Понимаю, дева смягчит острые углы характера Гораса. Но воде на обработку камня понадобилась уйма времени.
Аббат Даукус ответил вместо Табуры:
— Верно, друг, но Горас и Саликса не камень и вода. И им не понадобятся бессчетные сезоны, поверь мне.
Табура кивнул:
— Хорошо сказано, отец настоятель. Однажды и вас назовут Табурой.
— Ну что вы, — скромно улыбнулся аббат.
Табура принял от Кротоначальника кружку мятного чаю.
— Жизнь покажет. А теперь — что вы знаете о бурых крысах и об их вожде?
Барбаула ответил не задумываясь:
— Этих подлых крыс — несметное количество, а Грантан Кердли — самый жирный, злобный и жадный из них. Сначала ему захотелось отобрать у Гуосим лодки, а потом он на аббатство глаз положил.
— Но здесь он просчитался, — с жаром добавил аббат. — Нас ему не одолеть.
Командор хлопнул хвостом о пол:
— Рэдволл он получит только через наши трупы. Мы будем сражаться до последнего.
Осбил схватился за рапиру:
— Если он хочет войны, он ее получит!
— Итак, Грантан Кердли — невежественное животное, и признает он только грубую силу, — подытожил Табура, переждав всплеск всеобщего праведного возмущения. Он осушил кружку и повернулся к брату Хондрусу. — Приятный чаек, очень приятный. Можно еще кружечку? — И обратился к аббату: — Отец настоятель, вы, разумеется, согласитесь, что война — последнее, к чему прибегнет разумное создание. Война сеет смерть и разрушения.
— Разумеется, друг мой, — вздохнул аббат. — Но разве у нас есть выбор? С нечистью, к сожалению, трудно спорить без оружия.
Табура принялся за вторую кружку чаю.
— И это верно. Но вот что я думаю. Они враги не только нам, но и друг другу. Следует проявить терпение и дождаться, пока армии златолиса и Кердли столкнутся. А они непременно столкнутся. И надеюсь, уничтожат друг друга.
Грантан Кердли в своем лагере тоже предавался размышлениям. Он пытался для себя решить, что же вкуснее — вареные яйца или мелкая жареная форель. Но его отвлек топот множества лап. Он уже начал привыкать к этому топоту. Сначала морские разбойники гнались за бурыми крысами, затем бурые крысы гнали морскую нечисть. В этот раз снова топала его орда, неслась с дикой скоростью с севера на юг.
Грантан Кердли недовольно крякнул, выплюнул очередную рыбешку в старуху Лаггл, однако резвая старая ведьма ловко увильнула от знака высочайшего недовольства. Вождь свирепо уставился на нее:
— Чем ты меня кормишь? На кой пень мне рыба? Рыба дрянь, в ней кости, острые, колются. У рыбы шкура… чешуя… И эти… скользкие такие… — Он поддел когтем следующую рыбешку, уставился на нее с отвращением. — Бррр! У рыбы глаза. Ты ешь ее, а она подсматривает.
Грантан схватил ближайшего подданного и залепил ему рыбиной по физиономии.
— Я люблю яйца! Я люблю яйца! — внушал он почтительно замершему бурокрысу.
— Ясное дело, великий! Яйца куда как вкуснее! — с энтузиазмом поддержал вождя избиваемый.
Грантан запустил рыбиной в Лаггл, снова промазал. Он вытер лапы о голову побитого бурокрыса и отшвырнул его в сторону.
— Дур-рак! — припечатал он презрительно. — Яйца без костей и чешуек. Если их как следует чистить, конечно. И не подглядывают. Глаз у них нет.
К нему подошел запыхавшийся Стрингл.
— Явился, не запылился, — презрительно проронил вождь, смерив взглядом покрытого густым слоем пыли капитана. — И кто ж вас ко мне пригнал? Сколько их было? Два десятка, десять десятков или одна-единственная сварливая оса? Рассказывай свою сказку.
Стрингл вытянулся по струнке, прикинув на глазок безопасное расстояние от лапы вождя.
— Мы гнали морских бандитов, великий, как ты нас учил, великий. Они от нас сыпались, как ошпаренные лягушки. Так, ребятишки? — повернулся он к жавшимся сзади бурым воинам. Те откликнулись согласным гулом. — Мы ворвались в их лагерь и всех перебили.
— Всех до единого? — уточнил Грантан.
Стрингл попытался выглядеть очень храбрым и очень честным:
— Ну, не совсем всех. Только немножко не всех, Совсем чуточку. Пара-другая жалких трусов ускользнула. Но главное дело мы сделали. Они теперь тебе хлопот не причинят, о великий.