— Он гнался тогда за тобой и Лог-а-Логом, когда вы искали Йика. Он виновен в смерти отца и должен заплатить жизнью. Грантана Кердли тогда при войске не было, позже прибыл. Ребята, дайте мне самый большой лук и хорошую стрелу.
Пожилой партизан передал Осбилу свой лук:
— Мой лук — лучший у Гуосим. А вот и стрела к нему… — Он выбрал из колчана стрелу, внимательно ее осмотрел вдоль и поперек. Прямая и прочная. Дубовая, с пером белой чайки, наконечник — лучший кремень.
Тем временем к ним подошла Саликса:
— Непростая цель. Может быть, мне попробовать?
Осбил решительно отказался:
— Нет, мисс, здесь мой личный вопрос. Я должен это сделать сам.
— Семейная честь, — прошептала Моди барсучихе.
— В этих делах Гуосим особенно щепетильны, во.
Осбил оттянул тетиву, прицелился… Моди и Саликса замерли.
Осбил вздохнул и опустил лук.
— Ушел! Жди теперь, пока снова высунется.
Саликса присела на камень рядом с землеройкой.
— Спокойно, спокойно, расслабься, друг, не трясись, не то промахнешься. Вот так, вот так, уже лучше. Вот он снова к нам шагает. Чуток упреждение, не забудь… Так-так… Отлично… Стреляй!
Виска уже почти потерял терпение с этим Стринглом.
— К сожалению, не могу, капитан Длиннозуб. С радостью бы с вами соединился, но у меня указания. Я должен ожидать прибытия Грант…
Стрингл издал странный булькающий звук, качнулся и рухнул.
Виска много раз встречался со смертью, сам сеял смерть. Он оказал должное почтение старой знакомой, плюхнувшись ничком у ног свежего покойника Стрингла.
— Ложись, стреляют! — крикнул он, и все окружающие принялись обниматься с сырой землей.
Чуть выждав, осторожно оглядываясь, зверье зашевелилось. Заплата осмотрел Стрингла.
— Мертвее камня, кэп. Стрела меж глаз, чего уж тут. Выстрел хорош, мастак стрелял.
Златолис плюнул в сторону Стрингла:
— Туда ему и дорога. Я уж и сам подумывал, не грохнуть ли его. Сколько времени из-за этого идиота потеряли. Эй, ребята, сообщите бурым, что капитан Стрингл с ними желает побеседовать.
Джанго тупо уставился на труп:
— Дак, кэп, этот же ни слова сказать не сможет.
Виска нежно улыбнулся тугодуму:
— И ты не сможешь, если не будешь меня слушаться, сынок.
Рангвал хлопнул Осбила по спине:
— Отличный выстрел! Поздравляю! Чистая работа.
Моди трясла лапу молодого Лог-а-Лога:
— Браво, сэр! Одним мерзавцем меньше, во. Ну как, полегчало? Отплатил за отца?
Осбил вернул лук владельцу.
— Слишком далеко, чтобы что-то почувствовать. Я хотел бы встретить негодяя лицом к лицу, чтобы он умолял о прощении, перед тем как умереть.
— У-у, какой ты дикарь кровожадный, Осбил.
— Да, я Гуосим. Такой, какой есть. Не забывай, он убил моего отца!
Зайчиха шевельнула ушами и согласилась:
— Да, друг, ты, пожалуй, прав.
Она решила сменить тему:
— Что-то они там затихли. Никто не вопит, не атакует, не призывает к мести.
Горас оперся на вилы, вперил взгляд в лесные дебри.
— Может быть, готовятся к решающему штурму. Как думаешь, Саликса?
— Не думаю, — возразила барсучиха. — Мы же легко отобьемся. Если главный у них лис, то, конечно, он предпочтет осаду. Время — его союзник. Их намного больше, они могут поиграть в выжидалки.
Рангвал подмигнул Горасу и тихо заметил:
— Редкое сочетание красоты и ума в одной особе. Я бы с ней сразу согласился, если бы меня спросили.
— Я тоже, — присоединился к его мнению Горас.
День тянулся и тянулся, солнце выжигало вершину плато, раскаляло камень. Моди помогала Саликсе и Качуч распределять пищу и воду. Как это повелось у зайцев, аппетитом сезоны зайчиху не обделили. Она мрачно глянула на свою порцию. Обрезок яблока да маленький кусок твердого сыра с коркой хлеба и полкружки разбавленного водой землероечного пива.
Те же чувства испытывали и остальные. Обычно бодрый Рангвал с отвращением смотрел на свой рацион.
— И это все? Сезоны милосердия! Так ведь и шкура к костям прирастет.
Горас поймал неодобрительный взгляд, брошенный на белку Саликсой, и, отгородив Рангвала от Гуосим своим мощным корпусом, принялся его отчитывать:
— Согласен, друг, итого мало, но не надо жаловаться. Ты не только взбудоражишь народ, но и сообщишь крысам, что нам есть нечего, если они услышат. Понимаешь?
Рангвал хлопнул себя хвостом по лбу:
— Ох, дубина я, дубина! Конечно, понимаю, правильно, сэр, от такой болтовни один только вред. Ничего, сейчас дело поправлю.
Горас удивленно наблюдал, как Рангвал прыгнул к краю утеса, уселся и свесил лапы.